Брачные узы

Тем временем пришли Ульрих с Лоти Боденхайм, принеся с собой благоухание прохладного весеннего вечера. Обе женщины смотрели друг на друга оценивающим взором, пока доктор Астель представлял их. Гордвайль ясно почувствовал, что Tea не понравилась Лоти, и это почему-то показалось ему совершенно естественным, как если бы он знал об этом уже давно. Усевшись на стул, который освободил для нее Астель, против Теи, Лоти сказала:

— Я много слышала о вас, госпожа баронесса, и очень рада познакомиться.

«Одета безвкусно, — удовлетворенно заметила Лоти, — и красавицей ее тоже не назовешь! Нос маловат, подбородок отвислый. Глаза маленькие, безбровые — и какой тяжелый взгляд! Ну, ради всего этого не обязательно быть баронессой… Бедный Гордвайль еще получит свое…»

Она взглянула на него с жалостью:

— Гордвайль, старых друзей вы уже не помните, а? Вас совсем нигде не видно!

— Я заходил сюда несколько раз, но вас не было, — оправдался тот. — Я слышал, вам немного нездоровилось, а теперь стало лучше?

— Конечно! Рано или поздно я должна была пойти на поправку! А что оставалось? Ждать, пока вы найдете время навестить больную?

— Немного есть и моей вины в этом, — улыбаясь, сказала баронесса. — Я отнимаю у Рудольфуса слишком много времени. Вы же не будете сердиться на меня за это, сударыня?..

Лоти снова заметила себе: «Грубый, вульгарный выговор. Зовет его Рудольфус… Только этого нам недоставало…» И сказала громко:

— Нет-нет, госпожа баронесса, Боже сохрани!.. Ведь тут совсем другое дело!..

И продолжила, повернувшись к Гордвайлю:

— Однако вы осунулись чрезвычайно! Я вас таким еще никогда не видела! Может быть, это вы больны?!

— Я-a? Я совершенно здоров. Просто атлет.

— Я тоже не нахожу, чтобы он похудел, — возразила баронесса.

— Ну, ведь вы, сударыня, знакомы с ним считанные дни, я полагаю…

— Однако, когда мы познакомились, он выглядел еще хуже…

Разговор о нем стал Гордвайлю неприятен. Под ничего не значившими на первый взгляд словами чувствовалось скрытое кипение ожесточенного боя, в котором ему, Гордвайлю, без всякого его желания досталась роль поля брани. Приняв внезапное решение положить конец спору, Гордвайль сказал:

— Да какое вообще имеет значение, как я выгляжу? Главное, что я себя чувствую здоровым и крепким! Остальное неважно. Я ведь не грудной младенец, которого взвешивают раз в неделю!.. — заключил Гордвайль с вымученной улыбкой.

— Как знать, — продолжала задираться Лоти, — возможно, вы мало чем отличаетесь от младенца!..

Доктор Марк Астель, беседовавший в стороне с Ульрихом и Перчиком, уловил слово «младенец» и повернулся к ним:

— О чем речь? Какой конкретно младенец волнует вас, сударыни?

— Младенец вообще, — нашелся с ответом Гордвайль. — Мы обсуждаем, следует ли его взвешивать два раза в неделю или достаточно одного. Ваше мнение?

— Г-м, если вам это нужно знать срочно, сейчас же бегу справиться по телефонной книге… Если нет, давайте отложим это…

Острота была довольно тяжеловесна, но все же помогла увести разговор в сторону.

— Конечно, срочно! — засмеялась Лоти.

Баронесса улыбнулась с легкой гримаской превосходства. В ней вдруг возникла абсолютная уверенность в том, что Лоти увлечена Гордвайлем. Но ясно было и то, что она одержала над Лоти верх. Вовсе недурна, подумала баронесса о Лоти. Темпераментная маленькая жидовка, сказал бы кузен Руди. Что ж, посмотрим, кто сильнее!..

Она вынула пачку сигарет из сумочки и открыла ее перед Лоти, кинув на нее уверенный победный взгляд, наткнувшийся на полный скрытой вражды взгляд девушки. «Она наверняка становится красивее, когда злится, — подумала Tea. — Ей должны идти яркие цвета. В подходящий момент мы тебя пощекочем, малышка!»

Лоти поковыряла в пачке слегка дрожащими непослушными пальцами и, совладав с ними, достала сигарету.

— Вы много курите, госпожа ба-ро-нес-са? — спросила она.

(Обращаясь к Тее, Лоти ни разу не опустила титул «баронесса», но произносила его, протяжно разделяя слоги, с легкой насмешливой интонацией.)

— Нет, не больше сорока-пятидесяти сигарет в день…

— Если так, вы, должно быть, в высшей степени раздражительны…

— Вы в этом уверены, милая моя? Позволите мне эту фамильярность? Я же чую, мы вскоре станем верными подругами… Нет, напротив, я ни капельки не раздражительна. Курение — наслаждение для меня, а я не вижу никаких оснований лишать себя какого-либо удовольствия… Однако тем, у кого нервы не в порядке, лучше было бы воздержаться от курения.

Лоти посмотрела на нее уничтожающе и ничего не ответила.

Потом доктор Астель предложил отправиться в «винный погребок». Перчик сразу поднялся и стал прощаться под тем предлогом, что, к его сожалению, час уже поздний, а дома его ждет жена.

— А наличных у тебя достаточно? — напрямую спросил доктора Астеля Гордвайль. — А то я сегодня гол как мраморный истукан.