Брак и мораль

Как только физиологический факт отцовства получает признание, в отцовском чувстве возникает совершенно новый элемент, который почти повсеместно ведет к возникновению патриархальных обществ. Едва отец соглашается считать, что данный ребенок является, как сказано в Библии, его «семенем», в отношении отца к этому ребенку начинают проявляться два фактора – жажда власти и стремление продолжить свое существование после смерти. Достижения потомков в некотором смысле можно считать своими собственными достижениями, а их жизнь – продолжением своей жизни. Кончина больше не кладет предел амбициям, эти амбиции продолжают реализовываться на протяжении неопределенно долгого срока в жизни потомков. Вспомним, например, удовлетворение Авраама, узнавшего, что его семени суждено владеть землей Ханаанской[8]

. В матрилинейном обществе семейные устремления доступны, естественно, лишь женщинам, а поскольку женщины не сражаются в войнах, их амбиции (какие бы то ни было), оказывают на общество меньшее воздействие, нежели амбиции мужские. Поэтому следует заключить, что понимание природы отцовства должно было усилить конкуренцию в различных группах общества, сделать их более энергичными, более динамичными и, если угодно, бойкими, чем они были на матрилинейном этапе. Помимо этого эффекта, который все-таки достаточно гипотетический, появилась также новая, крайне значимая причина настаивать на добродетельности женщин. Чисто инстинктивный элемент в ревности не настолько силен, как это принято считать. Своей чрезвычайной важностью в патриархальных обществах ревность обязана страху перед фальсификацией происхождения. Подтверждением тому может служить пример, когда мужчина устал от своей жены, зато искренне увлечен любовницей: тем не менее, он будет больше ревновать постылую жену, чем беспокоиться из-за соперника, тоже претендующего на благосклонность его любовницы. Законный ребенок есть «продолжение» мужского эго, а его привязанность к этому ребенку представляет собой разновидность эгоизма. Если, с другой стороны, ребенок не является законным, предполагаемого отца разными уловками все равно побуждают проявлять заботу о ребенке, с которым он не имеет биологической связи. Следовательно, понимание природы отцовства привело к подчинению женщин как единственному способу обеспечения их добродетели – подчинению сначала физическому, а затем и ментальному, пик которого пришелся на Викторианскую эпоху. Благодаря подчинению женщин в наиболее цивилизованных обществах не найти истинного равноправного партнерства между мужьями и женами; супружеские отношения строятся на снисходительности первых и чувстве долга вторых. Все сколько-нибудь важные помыслы и цели мужчина держит при себе, ибо чрезмерно активные размышления могут толкнуть жену на предательство. В большинстве цивилизованных обществ женщин лишают практически всякого опыта познания мира и ведения дел. Их искусственно и нарочито оглупляют – и считают неинтересными и скучными. Из диалогов Платона складывается впечатление, что сам философ и его друзья воспринимали мужчин как единственно достойных подлинной любви. Пожалуй, это не вызовет удивления, если вспомнить, что все вопросы, которыми интересовались греческие философы, признавались недоступными пониманию добропорядочных афинских женщин. Аналогичное положение дел наблюдалось до недавнего времени в Китае, а также в Персии в великие времена славной персидской поэзии

[9]

– да и в других странах в разные периоды истории. Любовь как отношения между мужчинами и женщинами была разрушена желанием удостовериться в законности происхождения детей. Причем пострадала не только любовь: жертвой этого желания стал вклад женщин в цивилизацию как таковой.

Экономическая система, что логично, претерпела изменения тогда же, когда преобразился способ отслеживания происхождения. В матрилинейном обществе мужчина наследовал своему дяде по матери; в патрилинейном же обществе он стал наследовать отцу. При этом отношения отца и сына в патрилинейном обществе сделались теснее, чем любые отношения между мужчинами в обществе матрилинейном, поскольку, как мы видели, функции, которые мы привычно приписываем отцу, в матрилинейном обществе распределялись между отцом и дядей по матери: отец проявлял любовь и заботу, а дядя по матери олицетворял власть и собственность. Отсюда ясно, что патриархальная семья была более сплоченной, чем семьи более примитивного типа.

Может показаться, что лишь с появлением патриархальной системы мужчины начали требовать девственности от своих невест. При матрилинейной системе молодые женщины предавались любовным похождениям столь же свободно, как и молодые мужчины, но это перестало считаться допустимым, когда женщинам начали внушать, что любые внебрачные связи порочны.