Бракованная

– Норовистая кобылка. Давай, сделай папочке хорошо.

Этот безумец дёрнул ремень на своих брюках. Те упали вниз, звякнув пряжкой о мраморный пол. Звук вышел резким и громким, как выстрел. В нём едва не утонул ещё один, идущий от входа.

– Мама! – с облечением выдохнула Вета, и, оттолкнув таки от себя растерявшегося отчима, рванула к матери со всех ног, плача и дрожа от сумасшедшего облегчения. – Мама… Мамочка!

– Уйди! – взвизгнула та. – Не смей меня касаться!

Вета сглотнула. Отступила на шаг, руки безвольно упали вниз и повисли вдоль тела перебитыми крыльями. Нет… Она же не могла подумать, будто… Вета тряхнула головой, отгоняя идиотские мысли, и снова шагнула к матери, улыбаясь…

– Мамочка!

– Я тебе не мать после такого! Как ты могла?! Дрянь! Как ты могла… А ты, как ты мог?!

– Не удержался, Светик. Знала бы ты, как эта сучка передо мной жопой вертела.

– Я? – То, что происходило, было абсолютно немыслимо. Вета переводила взгляд с матери на отчима, что как раз заправлял рубашку в брюки, и никак не могла утрясти в голове, о чём они, мать его так, толкуют. – Я вертела? Я?! Мама!

– Уйди! Не смей. Мне от тебя тошно!

– Мама! – повторила жалобно Вета. – Ну ты что? Он же сам ко мне полез. Он меня едва ли не с первого дня вашего знакомства преследовал. Я оттого и уехала. Сбежала… Ма-ма-а.

– Ну и фантазии! – хмыкнул Кирилл Станиславович. – Я отказываюсь это слушать. Ты уходишь со мной или остаешься? – спросил у Ветиной матери. Спросил, будто точно знал, какой та сделает выбор. Но ведь так быть не могло!

– Мама, пожалуйста, послушай меня. Я не вру, – голос Веты дрожал, ему передавалась вибрация натянувшихся до передела нервов. – Это же я. Тво-й-йя дочь. Вета… Т-ты должна мне верить! Ты должна, мам-моч-чка.

Истерика прорывалась изнутри. Вытравливалась по капле, превращаясь в густой рассол, что выедал глаза. И практически полностью лишал зрения.

– Какая же ты дрянь! И лгунья!

– Господи, да ты же его застала со спущенными штанами!

– А тебя – в расстегнутом халате!

– Потому что он меня чуть не изнасиловал, открой глаза! Почему ты не видишь очевидных вещей?! – голос сорвался на самой высокой ноте и рухнул куда-то вниз, в хриплый надсадный шёпот. – Потому, что тебе это не выгодно, – осознала Вета. – Тебе проще думать, что это я… Ведь иначе весь твой красивый, насквозь фальшивый мир рухнет. Ты готова переступить через меня, чтобы только не допустить этого. Ты… готова… переступить через меня, мама?

Ужасно. Но ей не хватило силы. И прозвучало это так, будто она просит. Нет, умоляет не отказываться от нее вот так.

– Света? Ты идёшь со мной или остаёшься?

Виолетта стояла посреди ресепшена, всего в нескольких шагах от той, что подарила ей жизнь, и не могла осознать, не могла уложить в голове, что прямо сейчас та её предавала. Самым бесчеловечным образом.

– Мама… – шепнула Вета, и казалось ей, с этим словом изо рта вот-вот кровь польётся. – Я не сделала ничего плохого. Это всё он… Он преследовал меня. Понимаешь?

– Ну, как знаешь. Оставайся здесь.

– Нет! Кирилл… Что ты… Я иду! Иду… господи, что за день.

И она пошла. Нет, почти даже побежала за мужем. Едва не столкнувшись в проходе…А собственно, с кем? Всё равно… Всё равно!

Вета осела на пол. Вцепилась пальцами в кресло, лбом коснулась сиденья. Её сотрясала крупная дрожь, отчего то жалобно поскрипывало.

– Что здесь, мать его, произошло?!

Голос Когана. И, наверное, его руки… Сандалова дёрнула плечом, чтобы от них избавиться. Да только когда Тамерлан делал то, что она хотела?

– Уйди. Мне сейчас не до тебя. Совсем… – Вета жалобно всхлипнула.

– Я услышал только самый конец. Что этот урод сделал? Он тебя… он обидел?

Какое странное он выбрал слово! Обидел… Вета засмеялась. Смех перерос в рыдания. И хоть она с остервенением затыкала рот кулаком, те каким-то немыслимым образом прорывались.

– Я убью его! – пообещал Там. И руки, его руки, которыми он обнимал её все это время, не позволяя развалиться на куски, исчезли.

– Нет. Не уходи! – попросила Вета, забыв, что буквально секунду назад она просила его об обратном.

– Но он…

– Ничего не успел. Хотел, но… Мать ему помеш-шала.

Перебирая коленями, Вета подползла к Когану и зарылась носом в воротник на его свитере. Без его тепла было совсем уж невмоготу. Она будто насквозь промёрзла. Даже зубы стучали.

– Ну всё, всё…

– Хол-лодно.

– Здесь есть какой-нибудь плед?

– В к-кабинетах. Я н-накрываю пациентов, если им прох-хладно.

– Пойдём.

Вета плохо соображала, куда её тащит Коган. Лишь когда они легли, поняла, что по счастливой случайности Там привел её в кабинет, где она обитала, когда оставалась здесь ночевать.

– Од-деяло.

– Конечно. Дай только тапки сниму.

– С-спасибо.

Они устроились нос к носу на диване. Тамерлан её обнимал. И водил губами по волосам, примятым за время ношения медицинской шапочки.

– Он точно ничего не сделал? Я тебя как врач спрашиваю. Существует ли хоть какая-то вероятность того, что он тебе навредил?

– Н-не думаю.

– Хорошо. Хорошо…