Браслет с шармами

Десять минут спустя мы сидим с чашками чая за столом на заднем дворе. Нет ветерка, и солнце, как и вчера, безжалостно печет голову. Сейчас, должно быть, градусов двадцать пять, а я оделась совершенно не по погоде – в мешковатые джинсы и желтую майку с открытыми плечами. Я поджариваюсь и чувствую, как кожу на голых плечах, руках и лице покалывает от жара и она становится мягкой на ощупь. Яблоня, на стволе которой мама вырезала узоры, увешана плодами. От нечего делать я размышляю, выдержат ли ветки мой вес сейчас. Все-таки несколько лет прошло. С другой стороны, мой размер XS и я чуть выше полутора метров – порой кажется, что меня может унести порывом ветра.

– Это для тебя, – хрипло говорит папа и подталкивает ко мне коробочку для ювелирных украшений. – Это от Рэя. Твой подарок на восемнадцатилетие. Джейк помог ему выбрать. Они вместе ходили по магазинам.

– Да? – Я хмурюсь. – Когда? Почему? – Не понимаю, в чем дело.

Папа вместо ответа говорит:

– Твой дедушка планировал подарить это, когда ты вернешься. В больнице ее нашли у него в кармане и отдали мне на хранение. Я за ней присматривал, пока ты не будешь готова.

Я глазею на коробочку, потом на него; глаза блестят, в горле застрял ком. Флер, жалея меня, вскакивает с порога и несется через зеленую траву, чтобы положить свою маленькую мордочку мне на колени. Я улыбаюсь ей, безмолвно благодаря за утешение.

– Я должна была с ним увидеться до вечеринки, – сглатываю я, – или подождать его на причале, а не с похмельем сидеть на Дердл-Дор…

– Не говори глупостей, милая, – твердо произносит папа. – Ты имела полное право веселиться в свой день рождения, и именно этого хотел для тебя Рэй. Не забывай, что он с удовольствием рыбачил с друзьями. Никто не мог знать, что произойдет.

– Я знаю. Я просто… – Закрыв глаза, я представляю дедушкино лицо, которое могло быть жестким, а через секунду уже стать добрым снова. Открыв веки, я изучаю коробочку. – Ладно. Да, – отвечаю я на непрозвучавший вопрос. – Я могу с этим справиться. Я готова. – Подняв бархатную коробочку, я откидываю крышку. На подушечке, как в гнезде, уютно лежат три крошечных шарма для моего браслета. Крестик со скругленными концами, инкрустированный камнями, якорь и простое сердечко без всякого декора, похожее на то, что мама оставила мне в тот год вместе с браслетом.

– Какая красота! – выдыхаю я.

– Я думаю, это что-то военное. Они символизируют веру, надежду и любовь, – объясняет папа. – Думаю, он хотел, чтобы у тебя все это было.

– О! – По щеке катится слеза. – Это так мило. Да. Это три самые важные вещи – я думаю, так бы он сказал. Но я все равно не понимаю, почему ему их помогал выбирать именно Джейк?

– Тебе стоит спросить об этом у него. – Папа делает глоток чая; на лице обеспокоенное выражение. – Есть еще кое-что. Когда я уходил вчера, я был у юриста.

На чтении завещания. Я подумал, тебе будет сложно это вынести.

Резко вдохнув, я наклоняю подбородок соглашаясь.

– Все в порядке. Да, это было бы слишком быстро. – Подняв чашку, я делаю глоток и морщусь. – Тут куча сахара. Стараешься подготовить меня к шоку? – шучу я. Его лицо говорит само за себя. Звякнув чашкой о блюдце, я подаюсь вперед. – Папа, в чем дело?

– Он оставил тебе деньги. Немного, но хватит на первый курс универа как минимум.

– Это… – я шмыгаю носом, – я… это так мило. – Я не могу справиться со всеми чувствами, которые меня охватывают, поэтому концентрируюсь на папе, на том, как ему не по себе. – Почему ты выглядишь таким встревоженным?

– Он оставил нам дом, Лейла.

– О… но я не… – Я замолкаю. – Но разве он не должен остаться маме? Она же самый близкий родственник. В смысле, если она не… – Я закрываю рот ладонью. – О боже, думаешь, он считал ее мертвой? Или он это знал? – Я начинаю плакать. Теперь я никогда не увижусь с ней. Неважно, как сильно я злилась на нее все эти годы, – часть меня всегда надеялась, что она вернется. Надеялась, что мы сможем начать наши отношения заново, наверстать упущенное. Представляла, что наконец пойму, почему она сделала то, что сделала.

– Милая, нет! Прекрати. – Он обходит стол и приобнимает меня за плечи. – Не плачь. Дело не в этом.

Он оставил письмо, в котором объяснил, что не знает, где она находится, и никогда не был уверен в том, что она вернется, но этот дом – наш, и он хочет, чтобы он был у нас. Я думаю, он решил так: раз она ушла, то…

Вытирая лицо, я поднимаю на него взгляд.

– Лишилась своих прав?

Снова сев на свое место, он пожимает плечами.

– Что-то вроде того.

– Так что мы будем делать? Почему ты выглядел таким встревоженным?

– Мне сложно говорить о своих чувствах…

– Я знаю. В этом ты на него похож.

– Но, – продолжает он, – у нее больше прав на этот дом, чем у меня. Теперь, когда его нет, я чувствую себя кем-то вроде мошенника. Я всегда думал, что, когда его не станет, я буду двигаться дальше.