Браслет с шармами

Девочки вместе ушли в туалет, причем Лейла и Хлои последовали под ручку впереди Симоны, и Джейку ее немного жаль. Он обещает себе уделить ей больше внимания, когда она вернется. Но с тем, что он проспал почти всю дорогу (отчасти чтобы не смотреть, как Крейг с Лейлой друг к другу прижимаются, отчасти потому, что был измотан), ничего не поделаешь. Он научился спать где угодно за годы работы на флоте.

Симона закатывала глаза весь вечер, и количество пустых банок от вина, которые она выкинула в ведро по прибытии, не сулило ничего хорошего.

– Так как долго вы с Джонс встречаетесь? – Джейк поворачивается к Крейгу и старается, чтобы его голос звучал небрежно.

– Несколько месяцев. – Крейг приподнимает свою идеальную бровь. – Джонс?

– Я ее так называю еще с тех пор, как мы были подростками.

– Вы так давно знакомы?

– Да. Я жил на ее улице, в ее старом доме.

– Ни разу о тебе не рассказывала. Извини, приятель, – говорит он снисходительно, похлопывая Джейка по плечу с такой силой, что это вполне может быть предупреждением.

Но даже это не так задевает, как то, что Лейла о нем не рассказывала.

– Все в порядке, приятель, – голос Джейка расслаблен, в отличие от мышц, которые он напрягает, чтобы ответить тем же жестом. – Я часто уезжаю по работе.

Крейг спотыкается и, выпрямляясь, бросает опасливый взгляд на Джейка. Оуэн издает сдавленный смешок.

– Наша очередь. – Джейк показывает на окошко выдачи. – Вернусь через минуту. Возьмете мне пиво?

– Конечно, – кивает Оуэн. Крейг просто хмурится.

Через несколько минут Джейк выходит из туалета и видит Лейлу в паре шагов впереди, пробирающуюся обратно. Вытянув руку, он касается ее левой лопатки, пальцы случайно запутываются в длинных светлых волосах.

Она останавливается и, повернувшись, нахмуривается.

– О, привет.

– Извини, не хотел тебя в лассо поймать.

– Ты меня с дикой лошадью сравниваешь? – спрашивает она, покачиваясь из-за проходящих мимо людей.

– Не, они слишком своевольные и неукротимые. С тобой все не настолько плохо.

– Ха! Спасибо. С кем тогда ты бы меня сравнил? – спрашивает она, внимательно на него глядя; серые глаза темнеют, когда она придвигается ближе, чтоб услышать ответ.

– С единорогом. Они такие волшебные. – Боже, он разговаривает как десятилетка и, в принципе, так себя и чувствует рядом с ней. Двадцатитрехлетний парень, который путешествует по миру на кораблях, почти всегда ходит с оружием и командует отрядами, перестает существовать. Он снова тот, кого мучил отец, кто остался травмирован своим воспитанием, а не кто-то новый, цельный, полный надежд.

Она запрокидывает голову и смеется.

– Единорога? О, супер. Спасибо, Джейк. Ты сделал мой день.

– Рад помочь. – Он отвешивает шуточный поклон, скрывая смущение.

– Как твои дела? Ты выглядишь… по-другому. Более легким, что ли.

– Все хорошо. Мне и правда легче. Благодаря тебе.

– О? – переспрашивает она устало, заправляя прядь волос за ухо и открывая серебряные сережки в виде звезд и лун.

Он придвигается ближе, оттесняя ее к стене, подальше от толпы. Понизив голос, говорит:

– Мама рассказала мне, что ты сделала для нее – про деньги и что ты помогла выбраться тогда. Еще она думает, ты как-то связана с тем, что полиция приезжала на прошлой неделе. Ты знаешь, что она вернулась домой?

– Несложно было дать анонимную наводку, учитывая, что фургоны постоянно ездят туда-сюда. И я рада, что она вернулась, но она не должна была ничего говорить. – Скрестив руки, она переходит на шепот. – Я не хотела, чтобы ты знал.

Джейку приходится наклониться, чтобы ее слышать.

– Почему?

– Я хотела ей помочь, потому что это правильно и потому что я могла. К тому же не хотела, чтобы ты считал, что должен мне что-то. И как бы ты меня иногда ни раздражал, это было также благодарностью за твое письмо и шарм с радугой. Они помогли мне пережить довольно непростое время. – Она колеблется, потом говорит: – Не хочется это признавать, потому что ты иногда такой заносчивый, но в особо дерьмовые дни твое письмо напоминает мне о том, что важно. Напоминает, что нельзя позволять ежедневным тревогам заслонить все, что мир гораздо больше и мне есть что ценить.

– Я рад, – он чувствует ком из эмоций в горле, но решает не смущать ее дальнейшими комментариями. – А насчет мамы – она хранила твой секрет годами, но расчувствовалась по приезде в Борнмут, в наш дом. Она случайно проболталась, но не посвящала в детали. Так расскажи мне, как тебе это удалось. Все, что я знаю, это что она была где-то в безопасности.

Лейла прикусывает губу.

– Я приехала из универа домой на выходные и ждала, пока твой отец уйдет из дома. Выбрала время, зная, что он нескоро должен был вернуться. Пришла к ней с рюкзаком, полным денег, и сказала, что у нее есть пять минут собрать все, без чего она не может жить. Она была в шоке, но я открыла входную дверь и сказала, что это единственный шанс выйти через нее, а потом мы уехали. Я заранее поговорила с кризисным центром возле Уокинга и все устроила. Она была очень напугана, но мне каким-то образом удалось уговорить ее быть смелее. И она послушалась.