Братья-рыцари и камни Гроба Господня

— Нет, монсеньор-маршал, не думаю, что здесь на нас кто-то осмелится напасть — простые разбойники нам не страшны, а кто-то из местных графов никогда не решится совершить нападение на крестоносцев во владениях французского короля. К тому же и спрятаться нападающим здесь негде — местность хорошо просматривается.

— Тогда почему ты остановил авангард? — теперь в голосе маршала послышалось недовольство. — Мы и так движемся слишком медленно!

— Наши кони сильно устали. До Тампля ещё несколько часов хода, но небо быстро хмурится. Я думаю, что дождь застанет нас в пути, а телеги сильно нагружены. Как мы будем выглядеть на размокшей дороге и измученных лошадях в глазах горожан?

— Так значит, ты предлагаешь сделать остановку и покормить коней?

Бернар де Торнье кивнул.

Маршал, отвечающий за безопасность не столько отряда, сколько того груза, который тот охранял, размышлял недолго. Повернувшись в седле, он с поклоном обратился к Великому магистру:

— Монсеньор, я согласен с братом-рыцарем де Торнье. Мы вполне можем остановиться на привал. Посмотрите на небо: дождь действительно вот-вот начнётся и, судя по всему, он будет довольно сильным.

Жак де Моле — Великий магистр ордена Бедных рыцарей Христа и Храма Соломонова, не раздумывая и мгновенья, отрицательно покачал головой:

— Нет, маршал. Мы сделаем по-другому. Остаёмся на дороге. Коней не рассёдлываем, от телег не отходим. Просто задайте лошадям овса, пусть они поедят из торб. Сделаем для этого короткую остановку и потратим на неё не больше четверти часа. Как только лошади поедят, мы двинемся дальше. Наш груз слишком ценен, чтобы мы могли позволить себе оставить его на ночь вне пределов одного из наших, осенённых святым крестом замков. Помните об этом! Я хочу уже сегодня быть в Тампле, даже если для этого нам потребуется двигаться всю ночь!

— Ваша воля, монсеньор!.. — маршал дал команду и отряд, привычно выставив сторожевое охранение из арбалетчиков, занялся лошадьми. Не прошло и пяти минут — оруженосцы и слуги едва успели подвесить коням наполненные овсом торбы, как раздались первые сдвоенные раскаты грома, вдали сверкнула молния, и на головы тамплиеров хлынул дождь.

Небеса разверзлись так, словно Господь вдруг захотел напомнить братьям-рыцарям о седьмой библейской каре египетской: дождь ударил с такой необузданной силой, что дорога в считанные мгновения покрылась глубокими фонтанирующими лужами, а её обочины — в размякшую коричневую жижу. Совсем недалеко от стоянки каравана облака пронзила сначала первая одинокая молния, затем, одновременно с новыми раскатами грома, ещё и ещё одна, расчертили почерневшее потемневшее небо своими изломанными лилово-голубыми зигзагами.

Столько падающей с неба воды тамплиеры не видели уже давно. Не прошло и минуты, как льющиеся сверху потоки насквозь промочили их суконные плащи-сюрко. Прошла ещё одна минута, и холодная вода полностью пропитала шерстяные котты рыцарей, их кольчуги и быстро добралась до одетых под них нательных полотняных камиз.

Вместе с дождевой водой до разгорячённых дорогой тел, добрался и колючий холод. Он мгновенно сковал мышцы, но как-то избавиться от него ни у братьев-рыцарей, ни у сержантов-конвентов и шедших в конце каравана оруженосцев и простых воинов не было никакой возможности. Укрыться от воды и холода им было попросту негде — на несколько лье и впереди, и позади растянувшегося на пятьсот шагов каравана, простиралась лишь нещадно заливаемая дождём и прямо на глазах превращающаяся в грязь дорога.

Люди — конные и пешие — плотнее укутались в плащи и по возможности собрались в небольшие плотные группы. Многие из пеших воинов, спасаясь от падающей сверху воды, подняли над собой чёрно-белые щиты, и им тут же показалось, что по ним с тяжёлым упорством бьёт не холодный весенний дождь, а ливень сарацинских стрел — так же, как это ещё недавно было при защите осаждённого Руада…

— Клянусь Пресвятой девой Марией и Святостью непорочного зачатия — нам было бы лучше оставаться на Кипре. Остров прекрасно укреплён. Помимо нас, там надёжно закрепились наши братья-госпитальеры, а они — воины, вернее и храбрее которых, я нигде не встречал. Вместе с ними мы были несокрушимой силой, которую не удалось сломить даже проклятому Салах-ад-дину! К тому же, там — на Востоке — были сарацины, а значит — и мы всегда были при деле!.. Да и жаркое солнце — как по мне — так оно куда как приятней этого промозглого ливня! — Робе́р де Ридфор остался сидеть верхом, разумно предпочитая бесперспективному поиску какого-нибудь укрытия, хотя бы иметь под собой сухое седло. — Вот скажи мне: почему мы едем в спокойный христианский Париж? Почему мы не направимся дальше — за Пиренеи — в Арагон, Наварру или Кастилию? Там тепло и там есть мавры — считай, что те же сарацины, а значит — враги Христа и наши враги!