Братья-рыцари и камни Гроба Господня

Эта повозка везла гроб с прахом предшественника Жака де Моле — легендарного защитника Акры, двадцать первого Великого магистра ордена Бедных рыцарей Христа и Храма Соломонова — Гийома де Боже. Того самого Гийома де Боже, который 17 мая 1291 года, в момент, когда через пролом в обрушившейся крепостной стене в осаждённый город полилась нескончаемая волна торжествующих мамлюков, получив смертельное ранение сарацинской стрелой в грудь, не сделал и шагу назад к своему спасению. Напротив — уже оседая на руки стоящих рядом с ним братьев-рыцарей, чтобы укрепить стойкость сражающихся с многократно превосходящим врагом крестоносцев, он, превозмогая рвущую его грудь боль, воскликнул: «Смотрите — я не бегу! Я умираю!..»

Капеллан Раймон Адемар, возглавлявший группу сопровождавших эту повозку монахов, приняв все возможные меры, чтобы льющаяся с неба вода не проникла под балдахин, вдруг, по посетившему его наитию, резко повернул голову в сторону укрытого сплошной серой пеленой дождя Парижа.

Он не мог понять: ему это почудилось или представшее перед его глазами видение действительно имело место быть? Неужели он и вправду только что видел двух неестественно больших птиц с длинными, как у змей хвостами, мельком промелькнувших между кривыми зигзагами ударивших в землю молний?..

«Как же они похожи на тех крылатых демонов, что были изображены на фресках, в откопанном нами поземном храме! Неужели эти охраняющие камни инфернальные сущности существуют, и теперь они проснулись от вечного сна?! Об этом обязательно надо будет сообщить Великому магистру!..» — некоторое время капеллан молча, с всё возрастающим беспокойством смотрел вперёд. Его взгляд падал то на низко повисшее над дорогой небо, то на далёкие, уже ставшие почти невидимыми, но всё ещё смутно угадывающиеся, за бьющими с неба струями, крепостные стены, высокие башни замков и шпили соборов Парижа.

Прошло несколько минут, но как он ни вглядывался в окружавшую караван серую, наполненную водой мглу, как ни напрягал он свои, уставшие от мучившей его в последние несколько месяцев бессонницы, глаза — видение двух крылатых демонов больше не повторилось.

Вздохнув, Раймон Адемар перекрестил себя крёстным знамением и негромко, почти неслышно для стоявших вокруг него монахов, промолвил:

— Плохой это знак, братья, посмотрите на это небо — всё почти так, как было описано в книге исхода евреев из Египта: «и произвёл Господь гром и град, и огонь разливался по всей земле…

Как будто в подтверждение его слов, небо расчертила очередная зигзагообразная молния и с сухим треском ударила в стоявший у края дороги одинокий двухсотлетний дуб. Несмотря на дождь, ствол могучего дерева расщепился и вместе с ветвистой кроной начал пожираться неестественно жарким пламенем.

Монахи, братья-рыцари и сержанты-конвенты как заворожённые смотрели на то, как прямо перед их глазами разгорается гигантский костёр. Сверху на пылающее дерево лилась вода, но пламени, как будто заговорённому, она совершенно не мешала. Сначала с треском начали лопаться и рассыпаться относительно тонкие ветки, потом огонь жадно принялся за более толстые — в обхват — могучие ветви, и они тоже вскоре рассыпались в прах в стремящемся вверх гудящем пламени…

Дуб всё горел и горел. Дождь утих и еле накрапывал отдельными крупными каплями, редкими фонтанчиками взрываясь на покрывшейся лужами дороге. Теперь он точно не мешал пламени, но к этому времени оно уже почти уничтожило ещё несколько минут назад бывшее крепким и могучим дерево.

Большинство раскидистых ветвей сгорело и обугленными головешками упало на размокшую в грязь землю. Они ещё дымились на ней, торча из грязи почерневшими обрубками, но уже не извергая из себя кроваво-красных языков пламени. Основа дуба ещё стояла: мощный — в два обхвата, высокий ствол и две его наиболее толстые, расходящиеся в стороны почти параллельно земле, ветви.

Кто-то из стоявших недалеко от капеллана сержантов-конвентов, не отрывая взгляда от этого, объятого пламенем остова, сглотнул подкативший к горлу ком и сдавленно произнёс:

— Да это же — крест!.. Храни нас, Пресвятая Дева Мария! Братья: это же горящий крест!

Тут и там, обычно сдержанные на эмоции тамплиеры начали осенять себя крестным знамением и говорить про «плохой знак» и «дьявольское знамение»…

Капеллан Раймон Адемар, прослывший в ордене «святым провидцем», из-за посещавших его видений грядущего, откинул с головы прикрывавший её глубокий капюшон длинного суконного плаща и подставил лицо последним каплям затихающего дождя: «Сейчас мы как никогда должны быть крепки в вере! В ней — вся наша сила!.. Храни, Господи, твой верный орден, не дай сатанинским силам одолеть его!»

Он очень надеялся, что падающие на его лицо холодные капли, вкупе с страстным обращением к Богу, как-то помогут снять охватившую его тревогу, но прокравшееся к его душе чувство грядущей беды никуда не ушло.