Братишка

Оказалось, никто об этом не знал, что выразилось в недоумённых возгласах. И я описал официальную версию, как меня похитили, перед этим убив лейтенанта Соломина, как в подполе держали, как допрашивали, правда, без мордобоя, мол, слитки государству сдал на постройку завода для выпуска автоматов, а где остальное? Ну и всё остальное, включая неожиданное освобождение. Когда я описывал, что милиционеры нашли в постройках и закромах бандитов, слышались возмущения. Ну а то, что тот бандит отписал своё жилище мне, было воспринято спокойно. Отец тоже не обо всём знал, лишь общие черты похищения, а сейчас услышал полную версию. Ну а я продолжил:

– Естественно, после того случая я без оружия не хожу. Когда мы ехали к Москве по дорогам смерти и наконец прибыли в точку назначения, я в первые дни ходил по Москве вооружённым до зубов. Был такой случай, кажется, на третий день, как мы в столице оказались. Я возвращался по одной из улиц, и мне преградили дорогу трое парней, лет пятнадцати. Видимо, я тут примелькался, и они, перегородив дорогу, начали мне говорить, что это их улица, что, мол, ещё раз увидят, забьют. А один ещё ножичком поигрывал и гаденько так усмехался. А у меня после дороги было только два цвета – чёрный и белый. То есть свои для меня – белые, чужие – чёрные. Сразу в голове замкнуло, они стали для меня врагами, и я стал быстро прикидывать, как их уничтожить. Не качайте так головой, это всё, что вокруг сейчас, вам привычно, а когда война закончится и попадёте в мирный городок, поймёте, о чём я. Будете идти по улице и глазами выискивать укрытие, где от пулемёта хорошо спрятаться, где лучше миномётный обстрел переждать, а не враг ли тот гражданин? Слишком подозрительно рука находится под полой пиджака. Может, вражина? У вас всё это ещё будет. Называется синдром фронтовика… О чём это я? Ах да, тот ещё говорил, а я уже прикинул варианты, как их убить. Выбрал такой: удар ногой в грудь говоруна, быстрое извлечение ТТ из-под одежды и выстрел в грудь и горло второго, в живот третьего или в спину, если тот решит бежать, ну и добить встающего первого. Тут я вспомнил, что нахожусь в Москве, значит, шуметь нельзя, набегут свидетели и загоняют. Значит, работать нужно тихо. Финку из сапога – и в сердце заводилы, обязательно клинок повернуть, чтобы рана серьёзнее была. Потом присесть и резануть по внутренней стороне бедра второго, вскрывая артерию. С такой раной убежать он не сможет, кровью истечет, потом в живот третьему и быстрыми ударами нанести как можно больше ран, под конец резанув сбоку по шее… И вот только тут я сообразил, о чём думаю. На самом краю остановился, ещё бы секунда – и я начал бы их убивать. Ох, как мне тогда поплохело, я даже пошатнулся. Этих троих прогнал, я просто рубаху слегка задрал, чтобы рукоятку пистолета показать, так они и задали стрекача, а я в лагерь к своим побрёл. Вот с тех пор оружие я с собой перестал носить, только финку за голенищем сапога. Если кто спрашивал, говорил, что это мой столовый прибор, сала там порезать, хлеба… А после первого похищения без оружия я больше не ходил, умел теперь себя контролировать, можно уже было. Обязательно наган за поясом, кистень на руке, он у меня и сейчас с собой, пару ножей, ну и гранату. Однако в тот день, когда произошло второе похищение, гранаты у меня не было. Через неделю после освобождения я направился с семьёй на рынок, нужно было приобрести зимнюю одежду. Мы закупились, и я отправил своих домой, а сам собрался в свой новый дом, тот самый, бандитский, у нас там уборка шла, отмывали его. На выходе с рынка меня и перехватили. Проходил мимо полуторки, рядом с которой мужик курил, и вдруг появился ещё один, и они меня вместе в кузов закинули… – Дальше я в подробностях описал произошедшее со мной и закончил: – Всё, от тел избавился, машину отмыл и решил её себе забрать. Только номера на двигателе не было, сбит был. Сказано – сделано, я её в свой новый дом отогнал и загнал в амбар, туда, где грузовик с пулемётами стоял. С тех пор амбар на запоре, ключа, кроме меня, никто не имеет. В общем, добыл машину, потом долго думал и пришёл к такому выводу: а зачем она мне? В будущем, может, пригодится, а пока без надобности. Надо было ещё там, у берега реки, милицию вызвать и отдать полуторку в тот батальон, которому оружие передавал. Тогда он ещё в Москве был, это сейчас где-то тут воюет. А машина и сейчас в амбаре стоит, и я хочу передать её на нужды армии, а точнее, в подразделение отца. Не отказывайте, примите.

– Примем, – хлопнул меня по спине комдив. – А ты молодец, с пятью не каждый справиться.

– Просто повезло.