Братская ГЭС

Барабаны,          барабаны...Петрашевцев казнят!Балахоны,          балахоны,словно саваны,               до пят.Холод адский,              строй солдатский,и ОНИ -        плечом к плечу.Пахнет площадью Сенатскойна Семеновском плацу.Тот же снег            пластом слепящим,и пурги все той же свист.В каждом русском настоящемгде-то спрятан декабрист.Барабаны,          барабаны...Нечет-чет,           нечет-чет...Еще будут баррикады,а пока что           эшафот.А пока что -             всполошенно,

мглою      свет Руси казня,капюшоны,          капюшонынадвигают на глаза.Но один,         пургой обвитый,молчалив и отрешен,тайно всю Россию видитсквозь бессильный капюшон.В ней, разодран,                 перекошен,среди призраков,                 огней,плача,       буйствует Рогожин.Мышкин мечется по ней.Среди банков и лабазов,среди тюрем и сиротв ней Алеша Карамазовтихим иноком бредет.Палачи, -          неукоснимоне дает понять вам страх,что у вас -            не у казнимых -капюшоны на глазах.Вы не видите России,

ее голи,         босоты,ее боли,         ее силы,ее воли,         красоты...Кони в мыле,             кони в мыле!Скачет царский указ!Казнь короткую сменилина пожизненную казнь...Но лишь кто-то               жалко-жалков унизительном пылу,балахон срывая жадно,прокричал царю хвалу.Торопился обалдело,рвал крючки и петли он,но, навек приросший к телу,не снимался балахон.Барабаны,          барабаны...Тем, чья воля не тверда,быть рабами,             быть рабами,быть рабами навсегда!Барабаны,

          барабаны...и чины высокие...Ах, какие балаганына Руси        веселые!

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ

И когда, с возка сошедший,над тобою встал, толпа,честь России - Чернышевскийу позорного столба,ты подавленно глядела,а ему была видна,как огромное «Что делать?»,с эшафота вся страна.И когда ломали шпагу,то в бездейственном стыдеты молчала, будто паклюв рот засунули тебе.И когда солдат, потупясь,неумелый, молодой,«Государственный преступник»прикрепил к груди худой,что же ты, смиряя ропот,не смогла доску сорвать?Преступленьем стало - противпреступлений восставать.Но светло и обреченноиз толпы наискосок

чья-то хрупкая ручонкаему бросила цветок.Он увидел чьи-то косыи ручонку различилс золотым пушком на коже,в блеклых пятнышках чернил.После худенькие плечи,бедный ситцевый наряди глаза, в которых свечидекабристские горят.И с отцовской тайной больюон подумал: будет срок,и неловко бросит бомбута, что бросила цветок.И, тревожен и задумчив,видел он в тот самый деньтени Фигнер и Засуличи халтуринскую тень.Он предвидел перед строем,глядя в сумрачную высь:бомба мир не перестроит,только мысль - и только мысль!Встанет кто-то, яснолобый, -он уже невдалеке! -с мыслью - самой страшной бомбойв гневно поднятой руке!

ЯРМАРКА В СИМБИРСКЕ