Бредущие сквозь Лабиринт

А что женщине для этого надо? Правильно — элитный, (Ну, то есть — обладающий вполне определённым статусом и материальным достатком!) самец. И при этом он вовсе не обязательно должен быть юным, писанным красавчиком, или культуристом. Чаще — как раз наоборот: весьма старым, плюгавым и занудным. Но — богатым! Звучит цинично, но таково уж моё мнение.

— Могу сказать только одно: вы, оказывается, тот ещё пошляк и женоненавистник!

— Вот уж нет! Я женщин очень люблю и уважаю. Вернее — очень любил. Ну, до того, как э-э… — он опустил взор книзу, на трусы, — А уважаю — до сих пор. Только — не таких, как Агнетта! Или не «бизнесвумен».

А только уравновешенных, домовитых, и… Красивых.

Поскольку он, говоря это с нескрываемым интересом рассматривал их практически обнажённые тела, к которым, как ни странно было ему самому, уже что-то вполне определённое испытывал, обе женщины отреагировали:

Рахель прикрыла рукой как-то налившуюся и принявшую пикантную форму, вероятно, от того, что добавляли им в пищу, грудь, надула губы и потупилась, а Полина густо покраснела:

— Вы ещё и редкостный хам! И циник…

— Нет. Я просто — реалист. И вы это знаете. Потому что и сами такие же. Поэтому я просто констатирую факт: вы обе — очень красивы. Даже в пожилом возрасте это чувствуется: да простится мне это действительно циничное, но очень верное слово: порода! Могу сказать за себя: я рад, что со мной именно вы. Считаю это честью для меня. Горжусь. Вы именно — истинные женщины в моём понимании этого термина! То есть, мы в очередной раз убеждаемся, что нас подобрали не просто так! А через пару дней, думаю, вы и вообще будете: ух! — он показал руками песочные часы.

— Чёрт возьми. Вынуждена констатировать: вы свинья. Вернее — свин. Но и редкостный ловелас. Прямолинейный, как топор, да. Но умеющий дать женщине понять, что она… Желанна. Минуту назад я хотела вас задушить!.. А сейчас — чувствую, понимаю: мы вам и правда нравимся. И от этого здесь, — Полина взялась за грудь, — как-то теплее…

Короче: если мы здесь действительно помолодеем, и ваша чёртова импотенция, которой вы всё тычете нам в нос, исчезнет — вам придётся туго!

На этот раз уже Керк почувствовал, как горячая волна заливает лицо. Но не успел он что-то ответить, как партнёрши переглянулись и засмеялись. Однако плотоядного выражения с их лиц это вовсе не убрало! Керк пробормотал:

— Я от обязанностей по выполнению желаний женщин никогда не отлынивал. Дома остались трое сыновей и дочь. И все — материально очень даже… Но я просто не представляю, как смог бы обеспечить вас всем необходимым — здесь.

— Никак нас обеспечивать не надо. Просто выведите нас отсюда!

Керк мысленно выдохнул: наконец-то они вернулись на твёрдую почву реальности! Да и импотенция… Пока при нём. А жаль. Вот уж с чем бы он расстался без сожаления! Да и с морщинами на лице и шее. Да и с сутулостью.

Но — только не с трезвым рассудком!

Он вовсе не хотел снова оказаться «в мозгах» себя тридцати-сорокалетнего, когда обладал наилучшей «спортивной формой»…

Он поднялся на ноги:

— Вывести вас, я, конечно, постараюсь. Но вот чует моя задница. — женщины словно сговорившись, посмотрели на названный предмет, и от этого в душе Керка снова что-то засвербело: такое, что и названия не имеет! — до этого ещё далеко. Да и задачи скоро — точно будут посложней.

— Ничего. Пока мы держимся единой командой, это не так уж страшно.

— Согласен. Ну что? В предпоследний?

— В предпоследний. Если честно, уже очень хочется кушать. Так, что я готова даже проигнорировать природную лень.

— Браво, Рахель! И, если уж совсем честно, я тоже должен признаться: лень — моя подлинная сущность! (Да, собственно, никогда я не верил в учение небезызвестного Карла Маркса. Не труд сделал из обезьяны человека. А как раз наоборот: желание тратить на добывание пищи и удовлетворение своих прихотей как можно меньше усилий!)

— Это как? — они уже вошли в отрезок тоннеля, и теперь голоса звучали чуть глуше.

— Как, как… А вы считаете, что пульт от телевизора, и микроволновку с соответствующими полуфабрикатами изобрели просто так?.. Не-ет, это — порождение именно стремления к тому, чтоб работать — поменьше, а отдыхать, развалясь на диване с банкой пива — побольше. — они подошли к первой развилке коридора, и Полина вздохнула:

— Согласна. Ладно, попробуем-ка добраться и до положенных нам «полуфабрикатов». На этот раз — моя очередь «координировать».

Координация удалась: им пришлось, для разнообразия, исследовать все четыре ответвления, зато четвёртое привело их в очередной зал с пищей и водой.

Выпив всё, что удалось «выдоить», и съев шарик с, кажется, пшеничной крупой, снова приняли «комфортную» позу. Так, лежа, и обсуждали очередные два лестничных пролёта. Керк считал, что, как и в прошлый раз, начать нужно с ведущего вверх.

Однако оказалось, что дело обстоит не просто так. Лестница привела их не в зал, а в очередной коридорчик, разветвляющийся и петляющий. Пройдя три из его четырёх ответвлений, они обнаружили не зал, как надеялись, а очередную лестницу.

— Ага, вот теперь в чём дело.

— В чём же, Керк?