Бремя власти

Бланка открыла глаза. Первый раз, наверное, за все последние дни она проснулась в хорошем настроении, или нет, правильнее будет сказать — в ожидании каких-то важных событий. Словно в каменной стене, окружавшей её со всех сторон, внезапно образовалась маленькая брешь, через которую можно попробовать выбраться наружу.

Она лежала на огромной белого дерева кровати, на которой при желании могли бы уместиться с дюжину человек; пышных атласных подушек, красных с золотом и с кистями по углам, в избытке хватило бы на всю эту дюжину; сверху нависал богато драпированный такого же тёмно-красного цвета балдахин, расшитый золотыми цветами и листьями. Кровать была так высока, что для того, чтобы спуститься с неё, необходимо было сначала ступить на резную в три ступеньки лесенку.

Тяжёлые шторы прикрывали стрельчатые окна в два человеческих роста высотой с витражами искуснейшей работы. По верхней кромке штор крепились многочисленные металлические кольца, нанизанные на длинные штанги, благодаря которым шторы без труда сдвигались в стороны. Концы штанг, над которыми как будто потрудились ювелирных дел мастера, представляли собой замысловатое переплетение железных ветвей с листьями, среди которых прятались маленькие птички.

Стены украшали двухцветные фрески: по красной охре ползли вверх, извиваясь, золотые побеги сказочных растений; всё свободное пространство занимали ковры с вытканными картинами куртуазных сцен и гуляний в волшебных садах. Вдоль стен стояли скамеечки, скамьи со спинками и сундуки, прикрытые расписными тканями — все белые с позолотой; шкаф, устроенный меж витражных окон, украшали оковки и резьба.

Прямо напротив кровати находился гигантских размеров камин, колпак которого, уходящий прямо в потолок, также покрывали изящные росписи; искусный барельеф в нижней части колпака изображал борющихся леопарда и единорога, обоих на задних лапах. Справа и слева от камина стояли массивные кресла, каждое с двумя ступенями и многочисленными подушками. Мелкая изразцовая плитка разных цветов выстраивалась на полу в причудливые узоры.

Спальня была потрясающе красива, богата и торжественна; тут Бланка мимоходом припомнила, что раньше в Красных Покоях, по словам матушки Тэгвен, постоянно обитала мать короля, герцогиня Марвена, покойная супруга герцога Оуэна Эмли. Это навевало на некоторые мысли, лениво подумала девушка. Лениво — потому, что ответов у неё не имелось. Только вопрос, заключавшийся в том, что эта опочивальня чрезмерно роскошна для бедной просительницы из деревенской глуши. Всё было слишком: и огромная кровать с пуховыми перинами, и обилие золота, две горничные, и — внезапно вспомнила она — ещё и платья, которые с минуты на минуту должны принести ей на примерку.

Подумав пару мгновений, она протянула руку и дёрнула за длинный витой шнур, свисавший из потолка около кровати; чтобы достать до него, Бланке пришлось проползти по перине добрых четыре фута. Почти сразу же — она изумлённо вздёрнула брови: за порогом они ночевали, что ли? — двустворчатые двери приоткрылись и спальню вошли Агнес и Глэнис.

— С добрым утром, леди Харлех, — снова в унисон произнесли обе девушки.

Агнес несла небольшой серебряный таз; на её локтях висело несколько полотенец разных размеров. Глэнис держала столик с фруктами, маленьким кувшинчиком и бокалом. Бланка внутренне вздохнула: похоже, ей придётся учиться, чтобы соответствовать требованиям королевского двора. Она не вполне была убеждёна в том, что это совершенно необходимо, но раз уж перед принцем и королём нельзя предстать иначе, чем во всём блеске своих одежд и манер, Бланка скорее радовалась тому, что нашлись люди, готовые взять на себя эти заботы. Наверно, в этом есть резон, подумала она, представив, какими глазами смотрел бы на неё весь двор, заявись она на приём в деревенской юбке и с немытыми волосами. Безусловно, к знатной леди благородного вида, да ещё в красивом платье, отношение изначально другое.

Агнес тем временем раздвинула в стороны шторы на окнах, впустив в комнату яркие снопы солнечного света; Глэнис устроила столик у неё на коленях и Бланка наскоро перекусила яблоком, запив его стаканом разбавленного красного вина; есть особо не хотелось. Затем, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, она отдалась в руки своих горничных. Что и говорить, она и сама вполне была в состоянии умыться, но нет же: Агнес и Глэнис помогли ей спуститься с кровати, а затем принялись ловко и бережно обтирать влажными тёплыми полотенцами. Обсушив её мягкой хлопковой тканью, и завязав вокруг бёдер что-то вроде шёлковой шали, они усадили Бланку в кресло, и начали в четыре руки колдовать над её волосами. К удивлению девушки, дело обошлось без особой прически: аккуратно расчесав её шевелюру, они просто тщательно уложили пряди вдоль спины, сделав на голове немного косой пробор. Сзади на уровне шеи они слегка скрепили волосы широкой свободной застёжкой, представлявшей собой три нитки мелкого жемчуга.