Бремя власти

Понятно, подумала Бланка. Понятно, что не понятно. У неё складывалось такое впечатление, что виконт был очень влиятельным человеком. То, как терпеливо, если не сказать покорно, его ожидала группа его товарищей в первый день их встречи, когда они приехали с охоты и всё время торчали у ворот, в то время как он битый час разговаривал с Бланкой. То, с какой лёгкостью он нашёл ей место для проживания в самом королевском замке, да и не просто место, а такие роскошные покои. Насколько Бланка помнила, в Хартворде только граф Рутвен занимал апартаменты из двух комнат. Хотя — кто знает, может здесь таких покоев множество и именно эти, например, почитаются за самые бедные. И то, наконец, что ей прислали в услужение этих двух смешных девочек. Конечно то, что слово «Харлех» совершенно неожиданно для неё самой оказалось здесь всем знакомо, и носители этого имени пользовались доброй славой — это было весьма удивительно и приятно. Но, с другой стороны, Бланка не особо обольщалась насчёт степени своего влияния. Наверняка, если бы не этот свалившийся с неба Горацио Арчер, на неё бы до сих пор не обратили внимания. И очень даже похоже, что виконт проявляет интерес больше к ней самой, нежели к её просьбам. Странно. Можно подумать она здесь самая интересная персона. Ну что же — пусть. Он мил, галантен, красив и не слишком надоедает ей своим присутствием. Главное, чтобы у неё получилось выполнить то, за чем она приехала в Лонхенбург.

За этими раздумьями девушки помогли ей выйти из ванны — забавно, мысленно развеселилась Бланка, обращаются со мной, как будто я стеклянная, — и, принялись бережно обтирать её мягкими хлопковыми полотенцами. Вдруг в дверь тихонько постучали. Одна из огромных резных створок отворилась и в опочивальню, неспешно шаркая ногами, вошёл маленький сухонький старичок с большим мешком в руках.

Агнес и Глэнис немедленно присели в поклонах. В ответ на недоуменный взгляд Бланки последняя немедленно пояснила:

— Это мастер Гленкиддин, личный лекарь их величеств.

— Виконт… эм-м, Ламли просил меня проведать вас и узнать, не могу ли быть чем-нибудь полезен знатной леди, — сказал старичок, еле заметно кивнув в качестве приветствия.

Бланка, подумав про себя, что делать реверанс в голом виде будет довольно глупо, осталась стоять.

— Я не нуждаюсь в услугах докторов, мастер Гленкиддин, — заметила она.

Обе горничные одновременно замахали руками.

— Что вы, что вы, миледи! Он настоящий кудесник… если бы вы видели, что он делает с женщинами… Многие знатные дамы специально приезжают в Лонхенбург только для того, чтобы попасть к нему на приём.

— И многие приезжают зря, — фыркнул старичок, положив свой мешок на пол. Он подошёл к Бланке и принялся медленно, всё так же шаркая ногами, обходить её со всех сторон. Она с изумлением глядела на его лицо: на его носу было диковинное сооружение в виде двух маленьких стёкол, искусно скреплённых золотой проволокой. — О своём здоровье и своей красоте надобно заботиться смолоду, а не тогда, когда голова уже покрыта струпьями, а кожа вся в морщинах. Ах, сделайте что-нибудь, мастер Гленкиддин… глупые…

Он остановился прямо перед Бланкой, поправив стёклышки у себя на носу.

— Похоже, сударыня, вы правы и тяжёлая дорога, о которой мне говорил эм-м… виконт Ламли, на вас совсем не отразилась. Если у вас нет каких-либо жалоб… — Девушка отрицательно покачала головой. — Хм, я так и думал. Редко когда удается лицезреть столь совершенную красоту. Прекрасно, прекрасно. Похоже, сама богиня Боанн слепила вас по своему образу и подобию. Я, пожалуй, не рискну здесь что-нибудь улучшать. Так что, наверное, только вот это…

Гленкиддин залез в свой большой мешок и извлек на свет пергаментный свёрток; развернув его, он осторожно достал оттуда свёрнутую в несколько раз простыню, пахнувшую какими-то травами, и протянул её Агнес.

— Вот, заверните эту богиню сразу, как кончите вытирать. Я приготовил это не далее как полчаса назад. Здесь, госпожа, ничего особенного — белый мёд, масло из винного камня, имбирь, корень алтея и разные другие полезные вещи. Лечить ни от чего не лечит, но спать будете, как младенец, а наутро кожа будет сиять. Это, пожалуй, единственное, что я бы подправил: что и говорить, пыльные дороги и грязные гостиницы не приносят пользы женской красоте. Как вас зовут, юная красавица?

— Бланка Оргин, сударь.

Гленкиддин остановился на полдороге к двери.

— Как? Оргин? Дочь… нет, скорее внучка лорда Лана из Харлеха?..

Бланка кивнула.

— Удивительно. — Лекарь снова повернулся к Бланке. — Вы не помните меня, красавица? Хотя… что я говорю. Совсем старый стал, извините меня, миледи. Вы не можете меня помнить, вас ещё тогда в помине не было. Я служил Лану Оргину… до той поры, пока… пока всё так неудачно вышло.

— Нет, сударь, я не слышала про вас, — промолвила Бланка, заворачиваясь в простыню, — но… если у вас будет возможность и время, быть может, вы расскажете мне о моём деде?

— Обязательно, красавица. Я сообщу вам, когда. Не сейчас — сейчас слишком много дел.

Гленкиддин поклонился и, что-то бормоча себе под нос, вышел.

* * *