Брестский мир. Ловушка Ленина для кайзеровской Германии

Обстоятельства возвышения Корнилова проливают свет на политику Временного правительства в отношении командных кадров армии. Обычно почему-то считается, что русский генералитет встал в оппозицию Временному правительству, особенно по части нововведений в области дисциплины, из-за того, что в основе своей он был «старорежимным». На самом деле, в два месяца после Февральского переворота тогдашний военный и морской министр Гучков произвел перетряску командного состава. Были сменены все главнокомандующие фронтами и многие командующие армиями, значительная часть командиров корпусов и начальников дивизий. Этим замены не ограничились. Меньше, чем за полгода, отставки затронули всех главнокомандующих фронтами (некоторых не по одному разу), большинство командующих армиями, 26 командиров корпусов (из 68), 69 начальников дивизий (из 240), а всего — 140 военачальников высшего звена^{103}. На многих из этих постов люди менялись по нескольку раз. На должности командующих внутренними военными округами нередко назначались лица, даже не имевшие генеральских званий — полковники и ниже. Чаще причиной замен были новые политические события между Февралем и Октябрем, непосредственно не связанные с первой, «гучковской» чисткой армейских рядов. Но так или иначе, Временное правительство с первых дней своею существования создавало себе прочную опору в высшем командном составе армии.

К таким революционным выдвиженцам принадлежали и Лавр Корнилов, и многие другие вожди будущего Белого движения[28]. По поручению Временного правительства Корнилов арестовывал царскую семью. Апологеты генерала пытались позднее объяснить этот неприемлемый для правого факт его биографии тем, будто Корнилов хотел спасти царскую семью от эксцессов, неизбежных, если бы арест производил какой-нибудь революционер. На должности главнокомандующего Юго-Западным фронтом Корнилов задержался всего 12 дней — с 7 по 18 июля, после чего был вознесен еще выше.

И подобные люди встали в оппозицию Временному правительству? Дело было сложнее. Генеральская оппозиция, резко проявившаяся во время «исторического» заседания в Ставке 16 июля 1917 г., была выражением обострившейся борьбы двух лагерей, совершивших Февральскую революцию. Атака, предпринятая на том заседании некоторыми генералами на Керенского, означала, что элитные круги не просто решили сделать ставку на диктатуру — они решили, что настала пора действовать. Пока — методом «убеждения» в отношении главы правительства.

На 16 июля Керенский назначил в Ставке ВГК в Могилеве совещание с участием всех «авторитетных военачальников» по усмотрению Главковерха Брусилова. На совещание, кроме Брусилова и его начальника штаба А.С. Лукомского (тоже один из будущих вождей Белого движения), собрались главнокомандующие Северным (В.Н. Клембовский) и Западным (А.И. Деникин) фронтами, отставленные руководители Февральского переворота генералы Алексеев и Рузский, другие военачальники рангом пониже. Со стороны правительства приняли участие, кроме Керенского, министр иностранных дел Терещенко и комиссар Юго-Западного фронта, товарищ Керенского по партии эсеров, бывший террорист Борис Савинков.

«Генеральская демонстрация» началась с того, что министров с их свитой на вокзале в Могилеве долго никто не встречал. Наконец, приехавший в салон-вагон премьера Брусилов сделал, по предложению Керенского, краткий доклад о положении в армии. По словам Брусилова, он предупредил Керенского, что «моральное состояние наших войск ужасно»^{104}. Тем, что Брусилов уже доложился премьеру, очевидно, и объясняется, что на самом заседании он ограничился краткой речью.

Поскольку Корнилова на заседании не было, роль главного застрельщика правых перешла к Деникину. Главком Западного фронта обрушился на правительство с яростной критикой революционных новшеств. «У нас нет армии. И необходимо не-медленно, во что бы то ни стало создать ее… — неоднократно подчеркивал Деникин в ходе своего удручающего доклада. — Армия развалилась. Необходимы героические меры, чтобы вывести ее на истинный путь». В конце Деникин зачитал перечень этих мер:

«Петрограду, совершенно чуждому армии, …прекратить всякое военное законодательство. Полная мощь Верховному главнокомандующему, ответственному лишь перед Временным правительством. Изъять политику из армии. Отменить “декларацию” [прав солдата. — Я.Б.] в ее основной части. Упразднить комиссаров и комитеты, постепенно изменяя функции последних. Вернуть власть начальникам. Восстановить дисциплину и внешние формы порядка и приличия… Ввести военно-революционные суды и смертную казнь для тыла — войск и гражданских лиц…»

По свидетельству Деникина, после его доклада «Керенский встал, пожал мою руку и сказал:

— Благодарю вас, генерал, за ваше смелое, искреннее слово»^{105}.