Бретёр

Бретёр фанател от запахов и от всего настоящего. Его всегда бесило, когда какая-нибудь помешанная на гигиене самка нещадно вытравляла запахи из своего тела, чтобы ничем не пахнуть. Этим идиоткам следовало бы родиться на свет пластмассовыми куклами. Возможно, душа человека живет в запахе.

После секса он услышал крайне нелепую предъяву в свой адрес:

– Почему так долго?

– А ты что, хочешь быстро? Могу и быстро… – Бретёр уставился на Зверя.

Она лежала на диване совсем голая, в одних сапогах, и была похожа на царицу, которая может себе позволить все что угодно, любое безрассудство. Царица считала, что ввиду ее долгого отсутствия он должен был быстрее кончить от раздиравшего его две недели спермотоксикоза.

По правде говоря, так и было и он ей не изменял. Но было и еще кое-что, а именно разговор с Мерлином. Мерлин научил его двум штукам: контролю дыхания во время этого занятия и усиленной концентрации на удовольствии. Было одно такое упражнение, в результате которого острота чувств усиливалась в разы…

Если Бретёр хранил верность, то по поводу Зверя сказать точно ничего нельзя. Однажды они успели еще раз поругаться по телефону: в Красноярске у нее произошла какая-то стычка с бывшим парнем. Возможно, это была стычка между собой нескольких парней. Девушки часто провоцируют такое.

На день рождения он подарил ей наручники. Дешевые, из секс-шопа. На свою беду, он вообразил себя хозяином и дрессировщиком Зверя. Дело обстояло не так, это были только фантазии. Позже наручники обнаружил ее папа, офицер ФСБ, – некоторое время он жил у нее. Боже, а она рассказывала ему, что ее молодой человек – приличный и из хорошей семьи!

Их личная жизнь снова стала идеалистично-светлой, как у школьников в раю. Нервная тьма, кружившая вокруг их отношений, на время ушла за кулисы. Они снова стали встречаться и любить друг друга со страстью, с какой могли.

Один раз, когда они трахались, то Зверь в припадке чувств схватился за длинное древнерусское полотенце, которое по русской традиции было наброшено поверх маленькой иконы Богоматери в углу. Наследство от хозяйки квартиры. Икона со страшным дьявольским грохотом упала, а они продолжили заниматься этим делом. Это было недобрым знаком.

Все текло вроде бы хорошо. Еженощно, после нескольких раундов секса перед самым сном, Бретёр напускал себе горячую, обжигающую ванну. В ванной он всегда размышлял и мечтал, как хорошо ему, что у него есть такой Зверь, который его возбуждает и любит. Немногим дано такое счастье. В ту ночь они снова заснули обнимаясь.

Идиллия закончилась утром. Они проснулись от звонка по ее телефону. «Хочу гулять!» – заиграло в восемь утра. Никто не хочет гулять в такое время, но Зверь поднялся с кровати в темпе офицера погранвойск и ушел в кухню для приватного разговора. Следующий раз он первый метнулся к ее мобильнику, увидев на нем незнакомое нерусское имя. В панике Зверь подбежал, вырвал у него трубку и выключил телефон.

– Кто это?

– Это по делу.

– Почему ты не могла поговорить при мне?

– Это очень важно. Это касается моей работы. – Настя вдруг не к месту попыталась поцеловать его, а он отстранился.

– Но ты же нигде не работаешь!..

Молча он оделся и скрылся в глубине дворов, хотелось побродить в одиночестве. Это был отличный повод, чтобы уйти на время. Хотя бы даже в воспитательных целях.

21

Бретёр шел по маленькой лесной тропинке, которая причудливо извивалась меж косматых искривленных деревьев, дремучих, непролазных кустов и покрытых мхом камней. Изредка на пути встречались глубокие овраги, приходилось быть начеку, чтобы не свалиться и вовремя перепрыгнуть через них.

Лес жил и дышал жизнью. Шумели насекомые, стрекотали цикады, ползали жуки и гусеницы, летали огромные жужжащие светлячки. Ветер приводил в движение листья на деревьях, колыхались раскидистые, могучие папоротники. Лес источал свой особый душистый запах. Проснувшиеся ночные джинны о чем-то напряженно шептались между собой.

Он вышел на маленькую лесную полянку, в центре нее стоял величественный раскидистый дуб, который был выше других. Звезды и луна за ним светили так ярко, что все было освещено и в небе отчетливо виднелся его очерченный контур.

Настя вышла из-за большого дуба совершенно обнаженная, ее тело будто бы светилось изнутри таким холодным, загадочным лунным светом. Ее ноги, шея, плечи, грудь, мякоть губ – все источало необъяснимое магическое сияние. За ней появилась маленькая шаровая молния, которая не преследовала ее, но была ручной. Она вилась у ее ног, как крохотная собачка, и также источала свет, но не бледный, а желтый.

Бретёр поцеловал Настю, они обнимали и целовали друг друга, и уже оба источали странный космический свет.

Но вдруг Настя сжалась от боли, по всему телу пробежала судорога, затем вторая. Он отстранился. Мощные волны боли усиливались, искажали и сжимали ее. Сама она издала вдруг страшный, не человеческий, но птичий крик:

– А-а-а! А-а-а!!!