Бриг «Меркурий»

Она закрывает глаза, но «Меркурий» по-прежнему стоит перед ней, навсегда заключенный между лунным морем и ночным небом. Она-то знает, что если долго смотреть на яркую луну, тогда кажется, что ночью небо - черное. Но это только, кажется, на самом-то деле небо всегда разное, но никогда не черное - оно может быть чернильно-серым или молочно-туманным, особенно вокруг самой луны, круглой, как сегодня, когда художник щедр на белую краску и края кучевых облаков тоже тронуты каплями света. И море, оно тоже всегда разное, с сияющей лунной дорожкой, положенной быстрыми кремовыми мазками на поверхности волн, прозрачных, бутылочно-зеленых сверху и темных в глубине. Черное на картине только одно - сам бриг. Одинокий победитель со сломанными мачтами и порванными парусами, едва заметными на фоне клубистого неба. Он безмолвно плывет навстречу луне, потерянный в тенях ночи. И тени эти вихрятся все быстрее и быстрее.

Внезапно в комнате становится нестерпимо душно, страшные тени переползают сажевым туманом в детскую. Лунный свет гаснет, и плотный враждебный мрак поглощает и бриг, и все вокруг.

В страхе девочка хватает руку отца, успевая ещё подумать, что страх - он вот такого цвета. Пальцы отца мертвецки холодные.

- Папа! - Голос её срывается на крик.

Она хочет броситься к нему на шею, но перед ней - пустота.

- Папа! - Она по-прежнему сжимает его ледяную руку, которая, кажется, висит в воздухе сама по себе.

И вдруг она видит прямо перед собой лицо отца, бледное, искаженное гримасой боли. Она понимает, что она и есть причина боли. Она хочет закричать, но ни единого звука не выплескивается в ночное марево.

- Папа… - беззвучно кривятся губы.

Она проснулась от легкого, но настойчивого прикосновения.

- Извините, мисс, мы приземлились. - Во взгляде стюардессы читалась тревога.

Александра выпрямилась в кресле.

- Простите, - пробормотала смущенно.

Она отстегнула ремень безопасности, стюардесса облегченно улыбнулась. Александра огляделась. Салон уже был пуст. В узком иллюминаторе уныло застыли островки выжженной солнцем травы и вдалеке - серые длинные ангары. Она поднялась и достала из багажного отсека над головой свою сумку.

Следуя по узкому проходу к трапу, она пыталась сосредоточиться. После бессонной ночи, гонки до аэропорта, жары, бессмысленной встречи в Париже и снова в аэропорт - и все это натощак - её мутило. Хорошо бы заскочить в туалет умыться, мелькнула мысль. Но разбудившая Александру девица явно торопилась.

На выходе, у трапа, залитого солнцем, терпеливо стояли две молоденькие стюардессы. Обе мило улыбались, но у Александры возникло такое чувство, словно две пары глаз настороженно ловили каждое её движение. Внезапно ощущение страшной ошибки захлестнуло все её существо, заполнило весь этот крохотный самолетик с его змеиными проходами и чудовищно неудобными креслами, накрыло взлетное поле вокруг, смешивая траву и облака, смывая все на своём пути непрозрачной ультрамариновой волной, останавливая дыхание, не давая думать, решать, спастись…

ГЛАВА 3

Напротив Букингемского дворца

Через полтора часа она наконец добралась до работы. Кивнув в ответ на приветствие швейцара, поставленного для придания большей солидности их и без того роскошному офисному зданию, Александра пролетела коридор и, как всегда, проигнорировав лестницу, поднялась на лифте на свой третий этаж.

Кто-то из её остроумных клиентов однажды заметил, что сам офис Александры не намного больше лифта. Приблизительно три на три метра, помещение с трудом вмещало в себя два письменных стола плюс маленький круглый столик для посетителей с двумя разлапистыми стульями, вешалку, две напольные лампы, два компьютера, факс, ксерокс, бесконечные стопки книг и каталогов, а также металлическую тумбу с выдвигающимися ящиками для конфиденциальных документов, которые Джонатан по контракту должен был аккуратно подшивать и складывать в эти самые ящики. Плюс Джонатан, её ассистент, плюс она сама.

К сожалению, взяв на работу сероглазого потомка одного их славнейших русских дворянских родов, Александра быстро обнаружила, что он патологически неаккуратен и неорганизован, поэтому документы, завалившие сейчас весь офис, приходилось подшивать ей самой в редкие свободные минуты. Зато Джонатан обладал тактом и безупречным вкусом, потому, кляня себя за мягкотелость, Александра всё же терпела и не выгоняла своёго незадачливого помощника.

- Устали, - участливо констатировал он, вставая, когда Александра ввалилась в их комнатушку и, надсадно стуча каблуками, проследовала к своёму письменному столу.

- Очень, - призналась она, набрала свой пароль и стала загружать почту.