Бригада возвращается. Триумф бандитской романтики

Другой известный «крестный отец» – Фрэнк Костелло, которого называли «премьер-министром преступного мира» за его авторитет не только среди членов мафии, но и среди правительственных чиновников, – тоже был ярым противником торговли наркотиками. Но связано это было с политикой. Дело в том, что Костелло занимался в основном гэмблингом (организация азартных игр), причем в сотрудничестве с отдельными представителями власти, а те, опасаясь народного гнева, предпочитали не связываться с наркотиками. Поэтому членам своей «семьи» Костелло в 1948 году запретил участвовать в торговле наркотиками. То же самое сделал потом и сменивший его на посту главы «семьи» Вито Дженовезе, который даже приговорил нескольких ослушников к смерти. Но в мафиозных кругах ходили разговоры, что сам Дженовезе негласно курирует торговлю наркотой и не казнит тех мафиози, кто берет его в долю. В конце концов Дженовезе угодил в тюрьму именно по обвинению... в торговле наркотиками и живым из неволи уже не вышел.

Один из боссов нью-йоркской мафии – Джо Бонанно – в своей книге «Человек чести» писал следующее:

«Традиции моей семьи запрещают торговлю наркотиками. Однако жажда наживы нередко заставляла отдельных гангстеров заниматься этим бизнесом по собственной инициативе».

Среди этих «жаждущих наживы» оказался и заместитель Бонанно Кармине Галанте, которого, как и Дженовезе, упрятали за решетку именно по обвинению в торговле наркотиками.

Короче, подавляющая часть американских мафиози занималась торговлей наркотиками. Как пишет в своей книге «Мафия» К. Сифакис:

«Баснословные прибыли заставляют усомниться в эффективности правила «Нет наркотикам». Вряд ли хоть одна преступная организация, считающая убийства обычной рутиной, пройдет мимо таких доходов, мотивируя это правилами «чести» или «морали». Лидеры преступных группировок, пытавшиеся отрицать свою причастность к торговле наркотиками, обманывали либо других, либо самих себя. Мафия никогда не откажется от самого лакомого куска своего бизнеса».

И все же, как говорится, в каждом стаде есть своя паршивая овца. Именно такой «паршивой овцой» и предстает в романе Пьюзо Корлеоне-старший, когда отказывает своей «семье» в праве заниматься торговлей наркотиками. Чем тут же завоевывает симпатии благодарных читателей. А уж когда его противники совершают на него покушение с тем, чтобы устранить в его лице препятствие для перехода «семьи» Корлеоне к торговле наркотиками (они надеются, что сыновья дона Вито в этом вопросе стоят на иных позициях), то здесь симпатии читателей к Корлеоне-старшему удваиваются. Короче, у Пьюзо получился типичный обаятельный злодей, должный вызвать у людей скорее уважение, чем обратное чувство. Не случайно, что именно после этого романа и его экранизации в массовый обиход было введено выражение «крестный отец мафии», причем оно имело не негативный оттенок, а скорее положительный. Как пишет Д. Дориго:

«Применение титула «крестный отец» к авторитетам мафии – это чистейший вымысел Марио Пьюзо. Но в этом титуле заложена весьма точная характеристика. Что такое крестный отец в реальной жизни? Как правило, это человек возраста наших родителей, с которым у нас ассоциируется представление о житейской мудрости, это нравственный авторитет. Образ мафиозного крестного отца близок к образу старого волшебника, способного изменить нашу жизнь, исполнять желания, сделать неуязвимыми и всесильными.

В нашем представлении крестный отец презентабелен, велеречив, в нем ничего нет от образа уголовника-громилы. Но при этом у него достаточно силы осуществлять все свои желания, для чего он наделен властью и богатством...»

Роман был завершен в 1969 году и в том же году издан. Его успех среди читателей был безоговорочным. Шестьдесят семь (!) недель он возглавлял список бестселлеров в США, после чего был переведен на немецкий, французский и многие другие языки. Самой мафии книга очень понравилась, что вполне закономерно, учитывая ее посыл – романтизация «Коза Ностры». По словам М. Пьюзо:

«С настоящими гангстерами я никогда не встречался... Когда книга стала знаменитой, меня представили джентльменам, имеющим отношение к этому миру. Они мне льстили, отказываясь верить в то, что я никогда не пользовался доверием какого-нибудь «дона». Однако книга им всем понравилась... Я не так уж близок и к литературному миру, но слышал, как некоторые писатели утверждали, что я был человеком мафии и что подобная книга не могла быть написана только по материалам. Этим комплиментом я дорожу».