Бригантина, 69–70

Миша пришел не один. Рядом с ним сидит другой непальский москвич — Ниламбар Шарма. Нил окончил факультет журналистики МГУ. Он эрудирован, остроумен. Всегда настроен чуть-чуть саркастически. Не любит положительных литературных героев, утверждает, что они всегда скучны. Сам не чужд писательству. Один из его рассказов был опубликован в 1966 году в московском журнале «Ровесник». Написал его Нил по-русски, но даже самые привередливые стилисты в редакции так и не смогли в нем ни к чему придраться. Непальцы вообще в большинстве своем удивительно способны к языкам. Когда в Москве Миша Шарма, проживший к тому времени в нашей стране всего три года, звонил мне по телефону на работу, то сослуживцы не признавали в нем иностранца. Только однажды кто-то из них сказал, передавая телефонную трубку: «Тебя какой-то грузин спрашивает». К концу своего пяти-шестилетнего пребывания в нашей стране, непальцы, как правило, владеют русским языком совершенно свободно. Но и среди них Нил выделяется. Его русский язык безукоризнен. Вдобавок Нил обладает редким даром устного перевода. Иногда думают, что устному переводчику нужно одно — хорошо знать иностранный язык. Это, конечно, неверно. Уверенное владение языком — условие обязательное, но далеко не единственное и не главное. Я знал людей, блестяще говоривших по-английски или по-французски, но совершенно беспомощных в переводе. Устный, а тем более синхронный, перевод требует быстроты реакции, находчивости, знания предмета, о котором идет речь. И еще нужно иметь немного, если хотите, веселого нахальства, которое позволило бы не теряться в сложной ситуации. Нил Шарма — переводчик, как говорится, божьею милостью. Я видел и слышал его переводившим лекции и беседы государственных деятелей, выступления поэтов и дискуссии ученых. Нил переводит просто и элегантно, не поддаваясь искушению дословного копирования, не допуская неточностей, передавая не только смысл, но и интонацию речи. Таких переводчиков немного и в аппарате ООН.

Сейчас Нил — главный переводчик нашей группы, делегации Советского комитета защиты мира, возглавляемой Б. Г. Гафуровым. Наша программа до предела заполнена митингами, встречами, беседами. Нил и Миша все время с нами — внимательные, заботливые, делающие все возможное для того, чтобы помочь нашим хозяевам из непальского Совета мира сделать нашу поездку как можно полезнее, интереснее, приятнее для нас. А по вечерам мы собираемся в моем номере и сидим до поздней ночи, вспоминая Москву и общих друзей. Днем, если выпадает редкий свободный час, мы бродим по уже знакомым мне с прошлых поездок улицам. Я стараюсь уловить, какие изменения произошли в облике города. Их немного. Чуть больше стало автомашин на центральных улицах, кое-где построено еще несколько зданий европейского типа. Но неизменными остались бесчисленные храмы, все та же пестрая толпа заполняет улицы, и по-прежнему к советскому посольству черная «Чайка» пробирается по узкому — двум «Москвичам» не разъехаться — проходу между старыми каменными стенами.

В самом центре города, у ворот старого дворца с прежней важностью восседает на постаменте статуя Ханумана — обезьяньего бога. Лицо его закрыто каменной маской, дабы не устрашать прохожих. Говорят, что заглянувший под маску умрет от ужаса.