Бродский и судьбы трех женщин

«По десять минут, читая обрывками, слушая в полуха, читая в полглаза, принимая в полсердца, вдруг пришло: насторожилось ухо, задвигалось сердце, напрягся глаз и… сатори (сатори – по-японски состояние просветления, озарения. – М.Я.). Сложилась картина». Картина Поэзии.

Смысл современного искусства, возможно, и состоит в том, чтобы из информационного хаоса бытия («слушая вполуха, читая вполглаза») сотворить единое целое, верное направление, указывающее свет в конце жизненного тоннеля, когда читатель очутится «в сумрачном лесу, утратив правый путь во тьме долины». Так путники в пустыне на ночь выкладывают стрелку из камней, чтобы знать, в каком направлении бежать в случае опасности. Но ЭШ идет еще дальше в археологию будущего. В своей любимой книге «Неумолимая орбита» она пишет:

я целое фрагментами насыщуя хаосом порядок напоюа холостые очевидности взорву

и полость нежностью творения наполню

ЭШ зацикливает неумолимую орбиту бытия, соединяя ее конец с началом жизненного тоннеля, и в этом она видит смысл современного искусства:

и вновь все началось с концаа эпитафия перетекла в эпиграфЯ в вечность вступала – медленно

с черного ходаТрудилась не как гений – легкоа как пчелкаусилием воли – не простоУпрямо готовила встречу с тобой

за чертой

По сути ЭШ приходит к мысли Иосифа Бродского: «Значит, нету разлук. Существует громадная встреча».

Крона Бродского

ЭШ познакомил с Иосифом Бродским (ИБ) известный фотограф Валерий Плотников. Дело было в Ленинграде весной 1972 года перед высылкой ИБ из «союза нерушимых республик свободных». ЭШ прилетела из Рима и вместе с Плотниковым пришла к Иосифу в гости, в знаменитые полторы комнаты. Они спустились по приступочке в полкомнаты ИБ и проговорили там о стихах, о жизни, а в основном о смерти и вечности всю ночь, пока Плотников мирно дремал на приступочке, потому что мосты через Неву уже были разведены и оставалось только дожидаться рассвета.

Это был год, когда ИБ написал «Письма римскому другу» и приглашал римского друга в гости: «Приезжай, попьем вина, закусим хлебом…». Думаю, что пристальное внимание ЭШ в ее стихах к «Вечности» уходит своими корнями к этому первому разговору с ИБ. Сейчас, 45 лет спустя, ЭШ готовит книгу стихов, посвященных ИБ.

В 1985 году ЭШ полетела в Нью-Йорк, чтобы взять у ИБ интервью для газеты Repubblica. Но Бродский неожиданно заболел, оказался в больнице, и интервью не состоялось. Эвелине стало даже легче, что она не мучила поэта своими вопросами, потому что, как говорит ЭШ, «Бродский был человеком, идущим по миру без кожи», и ей страшно было чем-то задеть его.

Через 5 лет ЭШ по просьбе газеты Corriere della sera, с которой она сотрудничала, пригласила ИБ в маленький городок Кастилионе ди Сичилиа на Сицилии, где перед собором в стиле барокко должна была проходить торжественная церемония вручения премии города с участием писателей, жителей и мэра города. Был приглашен и перуанский писатель Марио Варгас Льоса, нобелевский лауреат. Приехали около 20 поэтов и писателей, много журналистов из разных стран мира.

Бродский приехал один, а через пару дней спросил у Эвелины: возможно ли пригласить еще одну гостью? Все приглашенные жили в красивом отеле на берегу моря в соседнем городке Таормина. Спасаясь от жары и шумной журналистской братии, Эвелина вечерами незаметно одна ускользала на пляж отеля. И на этот раз пляж был пуст, солнце опускалось за горизонт. В тот вечер Эвелина, как золотая рыбка-одесситка, заплыла далеко-далеко от берега и вдруг увидела рядом с собой непонятно откуда вынырнувшую длинноволосую русалку. Золотая рыбка и длинноволосая русалка поплыли вместе назад, к сицилийскому берегу. Сама не зная почему, золотая рыбка, владеющая несколькими языками, спросила русалку по-русски: «Вы приехали к Бродскому?» И русалка ответила ей тоже по-русски: «Да!». Русалку звали Мария Соццани – через месяц она стала женой Бродского.

Этим же вечером они ужинали все вместе за одним столом: Бродский, Мария, Льоса и Эвелина. Бродский попросил у ЭШ блокнот и нарисовал там любимого кота Миссисипи, позже профили двух людей, женский оркестр и набросал на листочке будущую речь.

ЭШ думала, что ей придется переводить речь ИБ на итальянский, так как Бродский не знал языка. Но к удивлению Эвелины, поэт, загадочно улыбнувшись, сказал ей, что будет говорить… на итальянском. ЭШ с интересом слушала на следующий день итальянскую речь Бродского и хорошо ее запомнила.