Брокен-Харбор

— Ответь мне на такой вопрос: что, по-твоему, произошло бы, будь наш парень чуть более талантливым преступником? Если бы он убрал здесь, прежде чем выйти на охоту, избавился от следов кроссовок, оставил оружие на месте преступления?

— Тогда мы свалили бы все на Пэта Спейна.

Я едва видел его в темноте — только край головы на фоне окна и подбородок, повернутый в мою сторону.

— Да, скорее всего — даже если бы подозревали, что тут замешан кто-то еще… Что, по-твоему, подумали бы люди, если бы мы не смогли разослать ориентировку на преступника, представить хоть одно доказательство того, что он вообще существует? Та тетка Гоган, весь Брайнстаун, люди, которые следят за этим делом в новостях, семьи Пэта и Дженни. Что бы они предположили?

— Пэт, — ответил Ричи.

— То же, что и мы.

— А настоящий преступник остался бы на свободе — и, возможно, готовился бы к новому убийству.

— Возможно, но я не об этом. Даже если бы вчера парень пришел домой и повесился в темном уголке, он все равно превратил бы Пэта Спейна в убийцу. Отныне для всех, кто слышал бы его имя, Пэт остался бы человеком, убившим женщину, которая спала с ним в одной постели, и их общих детей. — От этих слов в моей голове поднялся звенящий гул: зло.

— Он умер. Ему уже все равно, — почти мягко сказал Ричи.

— Да, умер. Ему досталось всего двадцать девять лет жизни. Он должен был прожить еще пятьдесят, даже шестьдесят лет, но наш парень решил их у него отнять. Но и этого ему показалось мало: он захотел отправиться назад во времени и отобрать у Пэта даже эти жалкие двадцать девять лет, не оставив ему ничего. — Зло, словно низкое облако липкой черной пыли, медленно выплывало из комнаты, накрывая дома, поля, застилая лунный свет. — Это полная лажа. Такая лажа, что не хватает слов.

Мы молча сидели, а наша Фиона тем временем нашла совок и смела в него осколки тарелки, валявшиеся в углу кухни. Ричи открыл пачку овсяного печенья, предложил мне и, когда я покачал головой, в два счета умял половину.

— Можно задать вопрос? — спросил он чуть погодя.

— Ричи, я серьезно — завязывай с этим. Мы не внушим доверия нашему парню, если посреди допроса ты поднимешь руку и попросишь разрешения заговорить.

На этот раз он улыбнулся:

— Вопрос личный.

Обычно на личные вопросы, тем более на вопросы новичков, я не отвечаю, но, опять-таки, я и подобных разговоров с ними не веду. Я даже не ожидал, насколько легко и приятно окажется нарушить все границы между ветераном и новичком и просто поговорить как мужчина с мужчиной.

— Валяй. Если проявишь неуместное любопытство, я тебе скажу.

— Чем занимается ваш папа?

— Он на пенсии. Раньше был автоинспектором.

Ричи фыркнул от смеха.

— Что смешного?

— Ничего. Просто… Просто я думал, что у него более пафосная профессия — может, учитель географии в частной школе. Но теперь мне ясно: все сходится.

— Это комплимент?

Ричи не ответил. Он сунул в рот очередное печенье и стряхнул с пальцев крошки, но я чувствовал, что он все еще размышляет.

— Вчера на месте преступления вы сказали, что убивают только тех, кто сам напросился. Несчастья, как правило, случаются с плохими людьми. Но, по-моему, рассуждать так — слишком большая роскошь для нас. Понимаете, о чем я?

Я подавил вспышку какого-то чувства, более болезненного, чем раздражение.

— Нет, сынок, не очень. По моему опыту — не хочу тыкать тебя в это носом, однако у меня его все же побольше — в жизни ты, как правило, пожинаешь то, что посеял. Не всегда, но как правило. Если ты веришь, что заслуживаешь успеха, ты его добьешься; если ты думаешь, что твоя судьба — ковыряться в дерьме, то ничего, кроме дерьма, не получишь. Твой внутренний мир воздействует на внешний. Следишь за мыслью?

Ричи смотрел на теплый желтый свет в кухне.

— Я не знаю, чем занимается мой отец, он с нами не жил, — сказал он как бы невзначай, словно ему слишком часто приходилось это повторять. — Я вырос в трущобе — наверное, вы уже это поняли — и знаю немерено людей, с которыми случались несчастья, хотя они на них нисколько не напрашивались.

— И вот ты здесь — детектив элитного отдела, занимаешься тем, о чем всегда мечтал, расследуешь самое громкое дело года и уже почти его раскрыл. Откуда бы ты ни был родом, это успех. По-моему, ты живое доказательство моей правоты.

— Наверное, Пэт Спейн тоже так думал, — сказал Ричи, не поворачивая головы.

— Возможно. И что?

— А то, что он все равно потерял работу. Работал как проклятый, мыслил позитивно, делал все правильно — и оказался на пособии. Каким же образом он это посеял?

— Да, это чертовски несправедливо, и я первый скажу, что такого не должно было произойти. Но не забывай, что в стране рецессия. Исключительные обстоятельства.

Ричи покачал головой:

— Иногда несчастья случаются без всяких причин.

Небо было усыпано звездами, я уже много лет не видел столько звезд. Позади нас шум моря и шелест ветра в высокой траве слились воедино и успокаивали ночь, поглаживая ее по спине.

— Правда это или нет, но так думать нельзя, — сказал я. — Нужно верить, что большинство людей в итоге получают то, что заслужили.

— А иначе?..