Брошенные машины

– А я хочу есть, – сказала Тапело.

Девочка с радостью села за руль и без труда нашла нужный съезд. Мы поехали прочь от Лондона.

На побережье.

Машины на шоссе были, но в основном встречные. Дорога на юг была практически пустой. Павлин сыпал остротами и отпускал совершенно безумные замечания.

– Теперь нас уже ничто не остановит, – сказал он.

Иногда он начинал что-то петь, по строчке из разных песен, и часто оборачивался назад, к Хендерсон, и улыбался ей во весь рот. Я не знаю, что произошло, но все изменилось, когда девочка села за руль. Все пошло гладко: дорога свободная, ехать легко.

– У меня тоже когда-то был комп, – сказала Хендерсон.

– И что с ним стало?

– Я его выбросила. С моста. Добила из сострадания. Тапело начала объяснять насчет «Радио Просвет»:

– Они просто транслируют тестовые передачи, измеряют ответный сигнал. Пытаются отыскать упорядоченные элементы в этом хаосе. Найти некий смысл, некую систему. Вот такая задумка.

– Дурацкая, на мой взгляд, – сказал Павлин.

– А по-моему, хорошая, – сказала Тапело.

– И что, получается? – спросила я.

– Что?

– Ну, систему нашли? Или смысл?

– Ну, они доказали, что воздействие шума – величина переменная. В разных местах оно разное, и в разных моментах во времени – тоже.

– Это мы знаем, – сказала Хендерсон. – Мы в этом живем.

– И что внутри хаоса существуют различные неподвижные точки. Фиксированные участки. Скажем, определенные образы, которые как бы преследуют зараженного человека. Как навязчивые идеи, только извне.

– А еще что-нибудь? – спросил Павлин. – Что-то хорошее есть?

– Если даже и есть, я об этом не знаю.

– Слышишь, Бев?

– И что теперь? – спросила Хендерсон.

– Я вот о чем говорю. Эти парни в правительственных лабораториях, у них там «Просвета» немерено, может быть, у них в крови тоже течет эта холодная дрянь, как у одной нашей общей знакомой. – Павлин указал на Тапело.

– Какая холодная дрянь? – спросила Тапело.

– Ну такая. Холодная. Для объективного восприятия реальности. Я не знаю, что там у вас. Что-то, что убивает болезнь.

– Нет, все происходит не так.

– Да как бы там ни было. Я говорю о другом. Эти ребята, которые заседают в лабораториях… они же ничего не знают на самом деле. У них нет самого главного. Волшебства. А у нас оно есть. Они пытаются что-то делать, но при этом не представляют себе, что такое болезнь. Правильно, Бев?

– Абсолютно, – сказала Хендерсон. – Ой, смотрите, – сказала Тапело.

Там, у дороги, стоял молодой человек. Автостопщик. Тапело притормозила.

– Ни хрена, – сказала Хендерсон. – У нас нет места.

– Но ему так одиноко, – сказала Тапело. – Вы посмотрите.

– А что у него там написано? – спросил Павлин.

Мне пришлось сильно напрячься, чтобы сосредоточить внимание на парне, на кусочке картона у него в руках.

– Так что там написано? – спросила я.

– Ничего, – сказала Тапело. – Вообще ничего. Чистый лист.

– Ну что, девочка, все еще хочешь остановиться? – спросил Павлин. – Я в том смысле, что он молодой, симпатичный. Едет практически в никуда. В пустоту. А чего еще нужно молоденькой девочке?

– Останавливаться мы не будем, – сказала Тапело. Потом все замолчали, и я была этому рада. Я работала над своей книгой, записывала все сегодняшние события – вплоть до этой минуты.

– А Марлин все строчит и строчит, – сказала Хендерсон. – Тебе еще не надоело?

– Нет.

Но сейчас, когда я попыталась перечитать эти последние пару страниц, я не смогла понять и половины. То есть я разбирала слова, но не понимала их смысла. Обычно такое случалось лишь через несколько дней.

– Однажды я видел дорожный знак, – сказал Павлин. – Угадайте какой.

– И какой? – спросила Тапело.

– Опасная зона. Следите за знаками. Впереди будет знак «Поврежденная дорога».

– И чего?

– Ну, там и был знак. Впереди. Только испорченный.

– И что там было написано?

– Ну, он был испорчен. Слова расплывались. Ну, как обычно. Но я сумел прочитать, что там написано.

– Ага, давай дальше.

– Опасная зона. Следите за знаками. Впереди будет знак «Поврежденная дорога».

– Ты все выдумываешь.

– Я ничего не выдумываю. Вы дослушайте до конца.

– Дай-ка я догадаюсь. Там был еще один знак.

– Да, был. Все правильно.

– И?

– Что – и?

– Ты смог прочесть, что там написано?

– Ага. Это был очень четкий знак. Без повреждений.

– И там было написано…

– Не обращайте внимания на все предыдущие знаки.

– Господи Боже, – сказала Тапело. – И мне оно надо?

– Я не знаю. Тебе оно надо?

Дорога шла по равнине, плоской, пустынной и бесконечной. Мы проехали радиотелескоп, огромный купол которого был перевернут, чтобы вобрать в себя небо. Над ним колыхалось облако шума. А еще через несколько миль мы увидели что-то похожее на мираж.

– Что это? – спросил Павлин.