Бросок на Альбион

Первый министр Англии вошел в огромное помещение и застыл от удивления: на высоком троне, с парадным мечом в руке восседал крупный человек – Вильгельм, дюк Нормандии. Гордым жестом он подозвал к себе Гарольда. Тот подошел, встал рядом с троном, осмотрел зал: все бароны Нормандии, все знатные рыцари, воины-саксы стояли в напряженном молчании, ждали. Вильгельм поднял свободную от меча руку, произнес речь о том, какого верного боевого друга нашел он в лице графа Гарольда. Дюк умел словом возбуждать людей, вызывать в их душах и сердцах полное к себе доверие.

– Я готов поклясться между двумя этими святыми раками в том, что сделаю все для своего друга, о чем бы он меня не попросил. И так будет. А сейчас мой друг Гарольд во всеуслышание поклянется в том, что он обещал помочь мне стать королем Англии после смерти Эдуарда Исповедника. Мы – рыцари. Наше слово нерушимо.

Гарольд, услышав эти слова, с трудом сдержался от крика, так плохо было у него на душе. Вильгельм еще раз осмотрел всех и голосом победителя повторил:

– Сейчас Гарольд даст клятву.

И Гарольд сын Годвина, произнес над святой ракой клятву:

– Я клянусь, если так угодно Богу, по мере своих сил оказывать помощь дюку Вильгельму занять английский престол.

– Да будет так! – провозгласил громогласно дюк Нормандии, встал с трона, подошел к раке, снял с нее покрывало, и все присутствующие ахнули: в раке лежали собранные со всей Нормандии святыни, почитаемые христианами.

Нарушить такую клятву мог только самоубийца. Гарольд внешне остался спокойным, ничем не выдал своего состояния. В тот же день он возобновил разговор с Вильгельмом о заложниках. Дюк Нормандии резко изменился, похолодел.

– Конечно же, друг мой, я выполню свое обещание и освобожу Хакона, – сказал он. – Но Ульвнадр останется в Нормандии в знак верности нашей с тобой дружбы.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ГАРОЛЬДА

«Нет на свете людей, которые так редко слышат правду, как короли».

Бартоломео де Лас Касас. Испанский историк. XV-XVI вв.

«Во всеобщей пользе лежит истина».

Мо-цзы. Древнекитайский философ. V в. до н. э.

Граф Гарольд стоял на корабле, прислонившись к мачте, жадно вглядываясь в морскую даль. На душе у него было неспокойно. Поездка в Нормандию закончилась крайне неудачно. Уже после данной над святыми мощами клятвы состоялась еще одна беседа Гарольда с Вильгельмом, который в порыве радостных чувств сказал:

– Чтобы закрепить наш договор, ты должен укрепить замок в Дувре, вырыть колодец и сдать замок моим людям. Затем надо выдать твою сестру замуж за одного из моих баронов, а самому тебе жениться на моей дочери. Она еще совсем юная, но через год-другой станет прекрасной девушкой. Обещаешь это сделать?

– Обещаю. – Граф Гарольд полностью проиграл дипломатическую схватку своему грозному сопернику и более того: последнее обещание явилось, по сути дела, государственной изменой, предательством Родины и всего того, что делал для Альбиона Годвин и он сам.

Ветер гнал корабли по мелкой волне пролива на северо-запад. Гарольд, тяжело вздыхая, смотрел вперед, туда, где должны были вот-вот появиться очертания родной земли. Он не хотел и не мог предать Англию. Но обещание и клятвы, данные им, стоили многого. Недолго он был в Нормандии, общался с рыцарями, но успел понять их могучий корпоративный дух, их веру в свои идеалы, не всегда понятные таким людям, как Гарольд. С рыцарями драться тяжело. Ошибок они не прощают. Английский граф нашел в Нормандии не верных друзей, но смертельно опасных, сильных врагов. Ему было совершенно ясно, что ни одного из данных Вильгельму обещаний он исполнять не будет, что интересы Родины для него превыше всего. Он не боялся мести. Но он не догадывался, какую бурю породит нарушение клятвы в душах и сердцах рыцарей Нормандии, Бретани, других областей Франции, где рыцарский дух, как могло показаться несведущему человеку, почти угас. Он, действительно, тлел в душах потомков тех, кто ходил в походы под знаменем Карла Великого, но не угас, и любое неосторожное движение, любое дуновение ветра могло всколыхнуть великий пожар.

Вдали показалась узкая, вибрирующая полоска суши. Настроение быстро улучшилось. Вид родной земли гнал от него душевную скорбь. Берег быстро приближался, проявились дома и улицы Дувра. Гарольд увидел наблюдателей на башне и успокоился.

На берег он вышел уверенный в том, что все будет хорошо. Но вдруг тревога вновь закралась в его душу. В окнах домов граф увидел печальные лица дуврцев. Так же печальны были встретившие их в гавани, редкие прохожие на улицах.

Не долго думая, Гарольд вскочил на коня и поскакал в Лондон. Первым делом он прибыл к Альреду, всеми уважаемому в стране человеку, вошел, весь пропыленный, в его тихую келью, упал перед старцем на колени и рассказал все, что случилось в Нормандии. Он искал помощи, искал истину и надежду.