Бросок наудачу

Но я просто стою, и ужас медленно охватывает меня при виде фотоальбома. Того самого, который мы с Дженной подарили маме на день рождения в прошлом году, наполнив ее любимыми фотографиями: со свадьбы, двух выписок из роддома, с разных дней рождения, и всевозможных праздников типа Рождества и Хеллоуина, и даже с ее выпускного в университете.

Это отличный фотоальбом. Но он не предназначен для показа чужим людям.

Мне следовало бы подумать: «О боже, как это банально. Снова эта унизительная демонстрация моих детских фотографий. Как предсказуемо». Но я думаю не об этом.

В данный момент перед Дуайтом открыта страница с фотографией, где мы с Дженной на пляже и мне около пяти лет. Но я знаю, что следующим будет снимок с выпускного Дженны и там запечатлена прежняя Мэдисон.

Паника охватывает меня и вытесняет ужас, пригвоздивший к месту.

Я бросаюсь к дивану, едва ли не рухнув на плечо Дуайта, и выбиваю из его рук альбом. Мама успевает встать и подхватить его, прежде чем тот достигнет пола. Мгновение я пытаюсь удержать равновесие, а затем падаю на место, где мгновение назад сидела мама, и хватаюсь рукой за Дуайта.

– Мэдисон! – вскрикивает папа, пока я прихожу в себя и сажусь. – Что ты творишь?

– Прости, – поворачиваюсь я к Дуайту.

На долю секунды замечаю замешательство на его лице, а потом оно исчезает, и он снова совершенно спокоен.

– Ничего страшного.

– Мэдисон, – угрожающим тоном произносит мама.

Все еще глядя на Дуайта, я поясняю:

– Мне просто не нравится, когда люди смотрят мои старые фотографии.

– Все в порядке, – говорит он. – Ты не обязана мне ничего объяснять.

Я дарю ему мимолетную полуулыбку. Он улыбается в ответ, подтверждая, что все в порядке.

Мама вздыхает, но не из-за обиды на меня или раздражения. Это скорее усталый, печальный вздох. Она подходит к книжному шкафу и вставляет фотоальбом обратно в щель между собранием сочинений Шекспира и полной коллекцией произведений Чарльза Диккенса

.

– Что ж, не будем мешать вам, ребята, работать над проектом, – объявляет мама, будто я и не набрасывалась на ее фотоальбом, как полный псих. – Мы не станем вас отвлекать, не беспокойтесь.

Они закрывают за собой дверь. Я слышу, как включился телевизор в кабинете, и к нам долетает лишь ровный гул голосов.

– Прости, – снова обращаюсь я к Дуайту. – Я… просто…

– Не бери в голову, – мягко улыбается он, будто хочет сказать, что не станет ни о чем расспрашивать и не считает меня какой-то чудилой.

Я вздыхаю с облегчением.

– Итак… Начнем или как?

– Ага. Я только возьму свою сумку.

– Ладно. Вернусь через секунду – нужно взять ноутбук и книги.

Я заранее сложила ноутбук, учебники, тетрадь и ручку аккуратной стопкой в изножье кровати. На всякий случай еще беру с собой зарядное устройство для ноутбука и спешу вниз.

Я почти успеваю спуститься по лестнице, когда слышу:

– Дайс.

Останавливаюсь на мгновение, закрываю глаза и делаю медленные, долгие вдохи… и выдох.

Заглядываю в кабинет. Папа читает газету, а мама бродит по Интернету – разглядывает модели зимних пальто. По телевизору показывают повтор какого-то сериала.

– Что?

– Не обязательно было так эмоционально реагировать.

– Не обязательно было показывать ему фотоальбом, – огрызаюсь я и тут же спохватываюсь: нужно говорить тише. – Я знаю, что в ваши обязанности входит ставить меня в неловкое положение и все такое, но не… не… этого просто нельзя делать, ясно?

Я не жду от них понимания. Просто… было так тяжело

. Тяжело ходить невидимкой под всеобщим игнором. И никак на это не реагировать. Я не позволяла себе реагировать; реакция с моей стороны сделала бы все еще хуже, дала бы им еще один повод посмеяться надо мной. А теперь я хочу все забыть. Не возражаю, пусть останутся напоминания обо мне прежней – фотографии, домашние видео и тому подобное, – но не желаю, чтобы их показывали тем, с кем я надеюсь подружиться. Не нужно никому знать о прежней Мэдисон. Все это в прошлом, там ему и оставаться. Я уже другая.

Но всего этого я, конечно, родителям объяснить не могу.

– Просто… пожалуйста, больше так со мной не поступайте, – лишь прошу я и ухожу.

Вернувшись в гостиную, я вижу Дуайта в окружении книг, его ноутбук загружается. Дуайт поворачивается и улыбается мне, и я улыбаюсь в ответ, как будто все абсолютно нормально.

Глава 22

– Ты шутишь? – изумляется Дуайт со смехом в голосе. – У тебя есть яблоня на заднем дворе?

– Я говорю совершенно серьезно.

Он вскидывает руки вверх, а затем опускает их на свою макушку и переплетает пальцы. Смотрит в потолок, посмеиваясь и качая головой.

– О, черт, это же… это гениально!

– Кхм… ладно… – Я хмурюсь, не понимая восторгов Дуайта по поводу яблони. Откашливаюсь, чтобы снова привлечь его внимание. – А в чем именно это гениально?