Бросок наудачу

Какая-то часть меня хочет промолчать; стоит произнести вслух – и реальность вернется. Но еще больше мне хочется во всем ему признаться, чтобы Дуайт использовал свой острый ум и нашел верное решение для меня, словно я – уравнение с несколькими неизвестными, которые должны стать известными. Вроде бы глупость, но, представляя себя так, я могу заняться самообманом и вообразить, что все не так уж плохо, все еще можно исправить. И в любом случае, я уже и так слишком много рассказала ему о себе.

Слова срываются с моих губ прежде, чем я успеваю обдумать их.

– Все так сложно, поскольку впереди бал, и я очень из-за него волнуюсь, но не так, как остальные, потому что у меня есть другие причины, а девчонки практически догадались о них, и я едва ли все не испортила, а я просто не могу себе этого позволить. Я не могу вернуться к тому, как все было. Ясно? Просто не могу. Да еще вся эта история с Брайсом, который хочет секса, но…

Я плотно сжимаю губы. На глаза снова наворачиваются слезы, но на этот раз мне удается их сдержать. Я не могу рассказать Дуайту все, выложить ему свои самые сокровенные мысли. Кроме того, ему ведь все равно, не так ли? Он просто старается быть милым.

Поэтому лучше не буду утомлять его подробностями.

Рука Дуайта застывает в моих волосах. До сих пор я даже не замечала, что он их гладит.

– Что за история с Брайсом, Мэдисон? – спрашивает Дуайт пугающе ледяным тоном. – Он же не… он… что-нибудь с тобой сделал?

– Нет! – вскрикиваю я, но тут же вспоминаю: нужно вести себя тихо. – Боже, нет. Он просто… мне показалось, он немного… разочаровался во мне после отказа. Но все в порядке. Он сказал, что подождет. Ничего страшного.

Не знаю, зачем сказала «ничего страшного», ведь мы оба поняли – я так не считаю.

По правде говоря, неизвестно, на сколько еще хватит терпения у Брайса. Неизвестно, сколько пройдет времени, прежде чем он снова спросит, и, возможно, ему надоест ждать. Я помню, он сказал, что любит меня, и я верю ему, но просто не могу предположить, как пойдет дальше. Мне бы хотелось ошибаться и зря себя накручивать. Но я не могу заставить себя поверить в это. Не то чтобы у меня был большой опыт по части парней. Понятия не имею, справедливы ли мои опасения насчет терпения Брайса или глупы.

Но, к счастью, Дуайт не пытается развивать эту тему.

Он встречается со мной взглядом, и его зеленые глаза наполнены такой болью, такой печалью – но не жалостью, нет. Скорее, он мне сочувствует.

Затем он кладет ладонь мне на щеку, не позволяя отвернуться. Мне на ум приходит странная мысль: «Только бы он во мне не разочаровался. Мне нужен Дуайт. Я не хочу портить с ним отношения».

Поэтому я удерживаю его взгляд, и выражение его лица медленно смягчается, пока не появляется намек на кривоватую улыбку.

Молчание между нами, прежде успокаивающее, внезапно становится другим. Натянутым. Даже напряженным. Нет, напряженным

– это слишком сильно сказано, лучше «тревожным». Да. Тяжелое, тревожное молчание.

Но самое странное — я не чувствую себя неловко. И вся боль и оцепенение, поглощавшие меня, отступают. После них в душе не остается пустоты; как в тот раз, когда мы с Дуайтом сидели в молчании на заднем дворе моего дома, я сейчас чувствую себя довольной. Не то чтобы совсем счастливой, но и не просто умиротворенной. Это приятное чувство, даже если у меня охрипло горло и я все еще немного шмыгаю носом после рыданий.

Не знаю, кто из нас первым подается вперед, но внезапно мы наклоняемся друг к другу, и в следующую секунду – целуемся. Поцелуй робкий – словно мы оба в замешательстве. Губы Дуайта мягко и нерешительно касаются моих, и я понимаю, что сама действую так же. А затем, неторопливо, я углубляю поцелуй, и Дуайт нежно целует меня в ответ, одной рукой все еще удерживая мое лицо, а другой обнимая за спину. Он прикасается ко мне, будто я сделана из хрусталя, и в данный момент так и есть; но не только в том, что касается меня. Сам момент, такой идеальный и счастливый, очень хрупок, и мне кажется, мы оба понимаем: он вот-вот рассыплется осколками.

И вот это случилось.

И это моя вина.

Я разбиваю его вдребезги.

Потому что в какой-то момент, целуя Дуайта, я вдруг осознаюсвои действия. Я целую Дуайта. Дуайта. А у меня есть парень, который определенно не Дуайт. И когда эта мысль обрушивается на меня, я вырываюсь, сбрасываю с себя его руки и хватаю сумку, стараясь не смотреть на него. Я не могу. Я ужасный, ужасный, ужасный человек. Я только что поцеловалась с другим парнем, хотя встречаюсь с Брайсом. Мой желудок сводит.

– Дайс, – слышу я голос Дуайта, но он звучит так далеко. В моих ушах стоит оглушающий рокот.

– Я… я не могу, прости. Мне так жаль.

Я сожалею о гораздо большем, чем могу выразить словами. Поэтому ухожу. Вынуждена. Не могу остаться, особенно после того, что только что произошло. Чувствую себя ужасно. Мерзко.