Бруклин

После ужина, едва она уселась за стол, чтобы выяснить, не окажутся ли другие две книги полегче первой, в дверь постучали. Диана и с ней мисс Мак-Адам – Эйлиш удивилась, увидев их вместе. Она стояла в двери, не приглашая их войти.

– Нам нужно поговорить с вами, – прошептала Диана.

– А в чем дело? – почти сердито спросила Эйлиш.

– В этой Долорес, – объявила мисс Мак-Адам. – Она уборщица.

Диана засмеялась было, но прикрыла ладонью рот.

– Прибирается в домах, – продолжала мисс Мак-Адам. – И здесь прибирается, у этой Кео, в уплату за жилье. Мы не желаем, чтобы она сидела с нами за столом.

Диана визгливо хихикнула.

– Она ужасная. Невыносимая.

– Так чего вы от меня-то хотите? – поинтересовалась Эйлиш.

– Откажитесь есть за одним столом с ней, когда это сделаем мы. Эта Кео вас послушает, – предложила мисс Мак-Адам.

– И где же она будет есть?

– Да хоть на улице, мне-то что, – сказала мисс Мак-Адам.

– Мы не хотим с ней водиться, никто из нас, – объявила Диана. – Если станет известно…

– Что в этом доме селятся такие люди… – продолжила мисс Мак-Адам.

Эйлиш захотелось захлопнуть перед их носом дверь и вернуться к книгам.

– Мы просто решили открыть вам глаза, – пояснила Диана.

– Уборщица из Кавана, – сказала мисс Мак-Адам, и Диана захихикала снова.

– Не понимаю, что вас так веселит, – обернулась к ней мисс Мак-Адам.

– О господи, простите. Это просто ужасно. Никто из приличных мужчин не захочет иметь с нами дело.

Эйлиш смотрела на них так, как мисс Фортини смотрела в «Барточчис» на докучливых покупательниц. Обе работали в офисах, и ей вдруг пришло в голову, что, когда она появилась здесь, такие же разговоры могли вестись и о ней, продавщице. И она решительно закрыла дверь.

Утром, когда Эйлиш вышла на улицу, миссис Кео постучала в окно и, жестом попросив ее подождать, открыла парадную дверь.

– Я тут подумала, не согласитесь ли вы оказать мне большую услугу? – спросила она.

– Конечно, соглашусь, миссис Кео, – ответила Эйлиш. Это мать научила ее отвечать такими словами, когда кто-нибудь просит об услуге.

– Вы не могли бы взять сегодня Долорес с собой на танцы? Она изнывает от желания пойти туда.

Эйлиш помолчала. Жаль, что она не предвидела этого вопроса и не придумала заранее ответ на него.

– Хорошо, – сказала она и кивнула.

– Что же, прекрасная новость. Скажу ей, чтобы готовилась.

Эйлиш попыталась найти благовидный предлог для отказа, причину, по которой ей не удастся пойти, однако простуду она уже использовала на прошлой неделе и понимала, что рано или поздно отправиться на танцы придется, хотя бы ненадолго.

– Я не уверена, что смогу задержаться там надолго, – сказала она.

– Это не страшно, – ответила миссис Кео. – Совсем не страшно. Ей тоже особо задерживаться неохота.

После работы Эйлиш, поднявшись из своей комнаты, обнаружила Долорес Грейс одиноко прибиравшейся на кухне и сказала, что зайдет за ней в десять.

За ужином о танцах никто не говорил; из царившей на кухне атмосферы, из того, как мисс Мак-Адам поджимала губы и не скрывала раздражения, которое обуревало ее всякий раз, как к ней обращалась миссис Кео, из мертвого молчания Долорес Эйлиш вывела заключение, что какой-то серьезный разговор уже состоялся. А по тому, как мисс Мак-Адам и Диана старались не встречаться с ней глазами, поняла: им известно, что она берет с собой на танцы Долорес. Оставалось надеяться, что они не считают это ее почином, что она сумеет внушить им: взять с собой Долорес ее принудила миссис Кео.

Когда Эйлиш поднялась к десяти наверх, вид Долорес неприятно поразил ее. Девушка надела белую блузку с рюшами, дешевую, сильно похожую на мужскую, кожаную куртку, белую юбку и почти черные чулки. Красная помада ее выглядела – при рыжих-то волосах и веснушках – кричащей. Эйлиш усмотрела в ней разительное сходство с приехавшей на эннискортскую ярмарку женой лошадиного барышника. Увидев Долорес, она едва не удрала к себе вниз. Однако не удрала, лишь улыбнулась девушке, сказавшей, что ей надо сбегать наверх – за зимним пальто и шляпкой. Эйлиш с трудом представляла себе, как она будет сидеть рядом с Долорес в зале, поблизости от избегающих смотреть в их сторону мисс Мак-Адам и Шейлы Хеффернан, и ждать появления Дианы и Патти с друзьями.

– Там хорошие мужики попадаются? – спросила Долорес, когда они вышли на улицу.

– Понятия не имею, – холодно ответила Эйлиш. – Я хожу туда лишь потому, что танцы устраивает отец Флуд.

– О господи. Так он там всю ночь ошивается? Ну совсем как дома.

Эйлиш не ответила и постаралась придать своей походке побольше достоинства – как если бы она шла с Роуз к одиннадцатичасовой мессе в кафедральном соборе Эннискорти. На всякий вопрос Долорес она отвечала негромко и коротко. Было бы лучше, думала Эйлиш, дойти до зала в молчании, однако полностью игнорировать Долорес она не могла, хоть и обнаружила, пока они стояли на светофоре, что сжимает от раздражения кулаки всякий раз, как ее спутница открывает рот.