Бруклин

Поднимаясь наверх, Эйлиш впервые со дня приезда домой отметила: ощущение неудобства, сопровождавшее ее жизнь в родном доме, слабеет, и поняла, что почти с нетерпением ждет и дня, который проведет в «Дэвисе», разбираясь с заработками водителей, и следующих выходных. А уже раздеваясь, увидела на кровати письмо от Тони – на конверте значились его имя и адрес. Должно быть, это мама оставила его здесь, но почему-то ни словом о нем не обмолвилась. Эйлиш вскрыла конверт с чувством, близким к тревоге. Уж не случилось ли с ним чего, на миг подумала она, и с облегчением прочитала первые слова Тони о том, как он любит ее и как по ней скучает.

Она читала письмо, и ей хотелось спуститься вниз и прочесть его матери. Тон письма был отчасти чопорным, формальным, старомодным, позволявшим заключить, что автор сочинять письма не мастак. И все же Тони удалось вложить в написанное им частицу себя – тепло, доброту, некоторую восторженность. И что-то еще, всегда присутствовавшее в нем, было, думала Эйлиш, в этом письме. Чувство, что, отведи он от нее взгляд, и она может исчезнуть. В этот день она наслаждалась морем, теплой погодой, обществом Нэнси и Джорджа, а под самый конец и Джима и была далека от Тони, очень далека, упивалась свободой, ставшей вдруг снова знакомой и привычной.

И Эйлиш пожалела, что вышла за него, – пожалела не потому, что не любила Тони, а вернуться к нему ей все равно придется, но потому, что невозможность рассказать о нем матери и друзьям обращала каждый прожитый ею в Америке день в своего рода фантазию, в нечто несопоставимое со временем, которое она проводит дома. И это внушало ей странное чувство, что она не цельное существо, а две разные женщины: одна пережила в Бруклине пару холодных зим и множество трудных дней, другая – просто дочь своей матери, Эйлиш, которую знали все или думали, что знают.

Ей хотелось сойти вниз и рассказать матери обо всем, но она понимала, что не сделает этого.

Проще будет объявить, что работа требует ее возвращения в Бруклин, а вернувшись, написать, что она встречается с мужчиной, которого любит, и надеется обручиться с ним и выйти за него замуж. Дома ей осталось прожить всего несколько недель. И, лежа в постели, она думала, что самое правильное – не падать духом, не принимать серьезных решений, относиться к этому времени как к промежуточному. Вряд ли ей еще когда-нибудь выпадет случай вот так пожить дома. Утром, думала Эйлиш, она встанет пораньше, напишет Тони и отправит письмо по дороге на работу.

Трудно было не почувствовать себя поутру призраком Роуз – мать накормила ее завтраком в то же время, в какое кормила сестру, и произнесла те же слова, и похвалила ее наряд в тех же выражениях, с какими обращалась к Роуз, – а затем Эйлиш быстро отправилась на работу. И, шагая по улицам, которыми проходила когда-то сестра, поймала себя на том, что подражает элегантной, решительной поступи Роуз, и замедлила шаг.

Ожидавшая ее в офисе Мария Гетинг, о которой часто рассказывала Роуз, отвела Эйлиш во внутреннее святилище, где хранились наличные средства. Суть дела в том, объяснила Мария, что пора у них сейчас горячая и на прошлой неделе водителям и заводским рабочим пришлось трудиться сверхурочно. Сколько дополнительных часов проработал каждый, известно, однако никто пока не подсчитал, какие кому причитаются деньги, просто к обычным платежным ведомостям добавилось по листку с указанием сверхурочного времени. Их даже в алфавитном порядке разложить не успели, посетовала Мария.

Эйлиш сказала, что если Мария оставит ее часа на два, снабдив информацией о расценках на сверхурочные, то она придумает какую-нибудь простую систему, ей нужна только возможность задавать Марии вопросы, которые у нее могут возникнуть. Лучше всего ей работается в одиночку, пояснила Эйлиш, однако в случае возникновения малейших сомнений она будет обращаться к Марии. Та ответила, что оставит ее в офисе и дверь закроет, и, уже уходя, сообщила, что за конвертами с зарплатой люди приходят обычно около пяти, а наличные деньги лежат вон в том сейфе.

Эйлиш нашла степлер и принялась прикалывать к платежным ведомостям работников формуляры с указанием сверхурочных часов, раскладывая документы по алфавиту. Покончив с этим, она начала просматривать формуляры и подсчитывать в соответствии со списком расценок, которые сильно разнились в зависимости от стажа работника и уровня его ответственности, а результат добавлять к цифрам, значившимся в платежной ведомости. Полученные суммы Эйлиш выписывала на отдельный листок, чтобы затем сложить все вместе и выяснить, сколько наличных потребуется для выплат. Работа была несложной, поскольку отличалась простотой правил, и Эйлиш решила, что если она не наделает ошибок в сложении, то с задачей справиться успеет, лишь бы в сейфе хватило наличных.