Бруклин

В неярком свете гостиничного ресторана она вгляделась в благодушное лицо Джима и решила ничего ему сейчас не говорить. Они вернулись в Эннискорти. А уже дома, посмотрев на письма Тони в ящике комода – некоторые так и остались нераспечатанными – Эйлиш поняла, что никогда и ничего Джиму не расскажет. Просто нельзя, а уж как он отреагирует на ее обман, она и вообразить не могла.

Эйлиш уже не первый день не могла заставить себя написать отцу Флуду, или мисс Фортини, или миссис Кео, объяснить им свое затянувшееся отсутствие. Она дала себе слово сделать это в ближайшие дни. Постараться не откладывать на будущее то, что сделать следует. Однако и необходимость назвать матери дату своего отъезда, и предстоящее прощание с Джим Фарреллом – все это наполняло Эйлиш страхом достаточно сильным, чтобы она в который раз выбросила эти проблемы из головы. Она обдумает и то и другое, но не сейчас.

За день до приема в гольф-клубе Эйлиш сразу после полудня пошла на кладбище, чтобы еще раз навестить могилу Роуз. Пошла одна. Моросил дождь, она взяла с собой зонт. На кладбище Эйлиш отметила, что ветер здесь дует почти холодный, хотя июль только-только начался. В этот серый ветреный день кладбище выглядело голым, заброшенным – ни деревьев, ни кустов, лишь тропинки, ряды надгробий да молчание мертвых под ними. Эйлиш читала на надгробных камнях знакомые имена – родителей или дедов и бабушек ее школьных подруг, мужчин и женщин, которых она хорошо знала, все они умерли и лежат здесь, на окраине города. Живые помнили почти каждого из них, но недолго, воспоминания эти угасали с очередной сменой времени года.

Она стояла над могилой Роуз и пыталась помолиться или прошептать что-нибудь. Что же, думала Эйлиш, мной владеет печаль и, может быть, этого достаточно – прийти сюда, показать душе Роуз, как нам ее не хватает. Но ни заплакать, ни сказать что-либо ей не удавалось. Простояв у могилы сколько смогла, Эйлиш ушла, и лишь покинув кладбище и направившись по Саммерхилл к Сретенскому монастырю, вдруг испытала острое горе.

На углу Мэйн-стрит она решила, что пройдет через центр города, а не по Бэк-роуд. Лица прохожих, открытые магазины, подумала она, смогут исцелить ее от гнетущей печали, едва ли не чувства вины перед Роуз, с которой она ни поговорить не сумела, ни помолиться за нее.

Миновав собор и шагая к Рыночной площади, Эйлиш услышала, как кто-то окликнул ее по имени. А оглянувшись, увидела на другой стороне улицы работавшую у мисс Келли девушку, Мэри, – та звала ее.

– Что-нибудь случилось? – спросила, подойдя, Эйлиш.

– Вас хочет видеть мисс Келли, – сказала Мэри. Она сильно запыхалась и выглядела испуганной. – Говорит, я должна привести вас к ней, сейчас же.

– Сейчас же? – усмехнулась Эйлиш.

– Сейчас же, – повторила Мэри.

Мисс Келли ожидала их у двери магазина.

– Мэри, – сказала она, – мы на минутку поднимемся наверх, если меня будут спрашивать, скажи, что я, как освобожусь, так сразу и приду.

– Да, мисс.

Мисс Келли открыла дверь, что вела в ее жилище, прошла в нее перед Эйлиш. А когда та закрыла дверь за собой, мисс Келли провела ее по темной лестнице в гостиную, которая выходила окнами на улицу, но была почти такой же темной, как лестница, и слишком, подумала Эйлиш, заставленной мебелью. Мисс Келли указала на заваленное газетами кресло:

– Переложите все на пол и садитесь.

Сама же уселась в другое – потертое, кожаное.

– Ну, как ваши дела? – спросила она.

– Очень хорошо, спасибо, мисс Келли.

– Да, я слышала. Вспомнила о вас вчера и подумала, не повидаться ли нам, я как раз с Америкой разговаривала, с Мадж Кео.

– Мадж Кео? – переспросила Эйлиш.

– Для вас она миссис Кео, а для меня сестра, троюродная. До замужества была Консидайн, как и моя мать, да упокоит Господь ее душу. А мать Мадж приходилась ей двоюродной сестрой.

– Она ни разу об этом не упоминала, – сказала Эйлиш.

– О, Коней дайны всегда были очень скрытными, – ответила мисс Келли. – Моя мать тоже.

Говорила мис Келли тоном почти игривым; она словно изображает саму себя, подумала Эйлиш.

И задала себе вопрос: такая ли уж правда, что мисс Келли и миссис Кео сестры?

– Неужели? – сухо спросила она.

– И разумеется, когда вы только появились у нее, она мне все про вас рассказала. Однако у меня тогда новостей не было, а у Мадж правило – поддерживать связь только с теми, кто поддерживает связь с ней. Поэтому я просто позваниваю ей раза два в год. Подолгу мы не разговариваем – дорого. Но звонки мои радуют ее, особенно когда у меня появляются новости. А ваше возвращение домой, что ж, оно и было новостью, к тому же я услышала, что вы в ваших красивых нарядах не вылезаете из Карракло и Кортауна, а потом одна маленькая птичка, покупатель мой, знаете ли, напела мне, как она фотографировала вашу компанию в Куш-Гэпе. Сказала, что выглядели вы очаровательно.

Мисс Келли явно блаженствовала, а как ее остановить, Эйлиш не знала.

– Ну я и позвонила Мадж, сообщила ей новости да заодно рассказала, как вы управились с зарплатами в «Дэвисе».

– И что же, мисс Келли?