Брызги шампанского. Дурные приметы. Победителей не судят

Валентину Здор не узнал. Он помнил надменную, светскую даму, всю в черном, с многочисленными золотыми побрякушками в ушах, на шее, на пальцах, на запястье, а сейчас увидел нечто другое. Калитку открыла красивая, все–таки красивая молодая женщина в ситцевом халатике, на ногах у нее были растоптанные тапочки, волосы кое–как собраны в пучок, и только взгляд, взгляд, как и прежде, оставался слегка блудливым.

– Вам кого? – спросила Валентина.

Она тоже не узнала Здора.

– Вас, – ответил Здор, улыбаясь широко и показывая потрясающие свои зубы.

– Да?

– Мы с вами знакомились в Москве, в офисе вашего супруга… Миша меня зовут, Миша.

– А, вспомнила! – Она открыла калитку, пропустила Здора во двор и снова накинула крючок. – А Фаваза нет дома. Вас это огорчает?

– Нисколько!

– Да–а–а? – протянула она, и только по этому ее словцу, произнесенному с придыханием, Здор понял, почувствовал – все возможно.

– Кстати, а почему в деревне его зовут Фазаном?

– Фазаном? – Она расхохоталась, припав к его плечу, и он еще раз убедился – все может получиться, все, что угодно. – Наверно, они не могут произнести слово «Фаваз». А я и не знала. Надо будет ему сказать, как его зовут на самом деле. Фазан – надо же! Красиво, конечно, но ему больше подходит другое имя.

– Какое?

– Индюк.

– Да, – Здор не понял, к чему клонит Валентина. – Индюк, конечно, крупнее.

– Дело не в этом. Индюк глупее и напыщеннее.

– Может быть, – осторожно согласился Здор.

– Проходите, – она показала на небольшой стол в тени вишни. – Присаживайтесь.

Здор прошел во двор, огляделся по сторонам, усмехнулся чему–то про себя, присел к столику. Сумку свою поставил у ног, выжидательно посмотрел на хозяйку. Какие, дескать, будут дальнейшие указания?

Что делать, что предпринять, Здор не представлял. Да, он вспомнил о словах Валентины – Запорожье, индустриальный институт, кафедра геодезии, где она когда–то работала лаборанткой, где и познакомилась с мягкоголосым, большеглазым Фавазом. Что руководило ею тогда – действительно ли влюбилась в полненького, брюхатенького араба или же просто решила, что с ним ей будет лучше…

Трудно сказать.

Как бы там ни было, вольно или невольно она сказала лишнее, и Здор почти без труда нашел берлогу Фаваза.

Но что делать дальше?

Обыскивать дом?

Здесь денег нет, здесь их не найдешь. Деньги давно лежат в каком–нибудь бейрутском или каирском, а может, даже в швейцарском банке.

Дожидаться Фаваза?

Дождался – и что дальше?

– У меня есть вишневая наливка, – сказала Валентина.

– Наливка – это хорошо, – ответил Здор.

– Пригубим? – Женщина стояла в полураспахнутом халатике, оперев кулачки в бока, и смотрела на Здора не то снисходительно, не то выжидающе.

– Маленько можно, – кивнул он.

– Нужно, – поправила Валентина.

– И опять согласен.

– Ты начинаешь отвечать правильно, – хмыкнула она себе под нос и шало оглянулась, уже входя в дом.

– Я всегда отвечаю правильно.

– Будем посмотреть.

Шел какой–то пустоватый, двусмысленный разговор, и положение, в котором оказался Здор, тоже было неопределенным. Он почувствовал не беспокойство, нет, его охватила какая–то раздражающая подвешенность, что ли… Вроде бы все хорошо, он нашел беглеца, если не его самого, то убежище…

А дальше, что делать дальше?

Появилась Валентина с трехлитровой банкой. В ней плескалась жидкость вишневого цвета. Поставив банку на стол, она прошлась по Здору каким–то затяжным взглядом, усмехнулась про себя и, не сказав ни слова, снова удалилась в дом. На этот раз вернулась минуты через две – в руках у нее была тарелка с белым вареным мясом.

– Свинину ешь? – спросила она.

– Я же не мусульманин.

– Фаваз не ест.

– Его проблемы, – механически ответил Здор. – Он когда появится?

– А зачем он тебе?

– Поговорить надо.

– Поговори со мной… Меня тебе мало?

– Да нет, – смешался Здор – он не привык к таким темпам. – По–моему, в самый раз.

– Ну вот и все, – произнесла Валентина странные, невнятные слова и, снова отлучившись в дом, принесла два граненых стакана, две вилки, нож, хлеб. – Еще что–нибудь нужно? – спросила она, опять уперев кулачки в бока.

– Мне кажется, – Здор помялся, окидывая стол придирчивым взглядом, – мне кажется, что для хорошей беседы здесь всего достаточно.

– Беседы? – удивилась Валентина. – А о чем ты собираешься со мной беседовать?

– О жизни, – брякнул Здор первое попавшееся словцо.

– Да? – протяжно удивилась Валентина и разлила по полному стакану наливки. – Будем живы, – она тяжело ткнулась стаканом в стакан Здора и выпила до дна. Здору ничего не оставалось, как последовать ее примеру. Наливка оказалась довольно приятной на вкус, правда, несколько сладковатой, но крепости, как он заметил, в ней было достаточно. Крепковата оказалась наливка, градусов под сорок. – Так о чьей жизни будем говорить? – уже хмельно спросила Валентина, глядя на Здора полуприкрытыми глазами. – О твоей? О моей?

– О нашей.

– О нашей… Разве мы с тобой уже живем?

– Пока нет, но, я думаю, у нас все впереди, – Здор решил больше не корчить из себя недотрогу и, кажется, впервые произнес нечто прямое и откровенное.