Брызги шампанского. Дурные приметы. Победителей не судят

— Теперь узнаю, — Касьянина медленно–медленно отпускало оцепенение, и он, тяжело переведя дух, проговорил облегченно:

— Рад слышать, тебя, Костя… Что там у вас новенького?

— Если ты имеешь в виду трупы, то новеньких нет. Но ждем. Готовимся к встрече.

— Это хорошо… А чем порадуешь нашего благодарного читателя? Говорят, событие получило огласку?

— Это уж точно… И в тех кругах, в этих… Ты меня понимаешь?

— Конечно, нет.

— Криминальный мир вздрогнул от оскорбления и унижения. И в наших кругах тоже вздрогнули. Пора бы и нам с тобой, Илюша, слегка вздрогнуть, а?

— Есть повод?

— Записывай, Илья… Я тут кое–что для тебя приготовил.

И Касьянин со все возрастающей тревогой слушал и записывал новые подробности расследования, которое, как он понял, на месте не стояло.

Прежде всего была отвергнута версия о дробовике, собственно, от нее отказались сразу, и его наивная уловка в прошлом номере газеты попросту не сработала. Дробинки, извлеченные из развороченной Шеи бандита, никак нельзя было назвать ружейными, специалисты сразу сказали, что дробинки из газового оружия. Они и мельче, и металл другой, и частицы пороха, которые были обнаружены на обгоревшей шее Пахомова… Все это позволило экспертам утверждать твердо и однозначно — применен газовый пистолет, револьвер или еще что–то подобное.

Поскольку выстрел был сделан почти в упор, то возникла версия о том, что человек, убивший Пахомова, был хорошо ему знаком, случайного человека Пахомов не допустил бы к себе так близко. Учитывая, что убийство произошло в темное время суток, на неосвещенном пустыре, когда узнать человека на расстоянии почти невозможно, исполнитель готовился заранее, выслеживал свою жертву и подбирался к ней постепенно.

Еще одно важное обстоятельство, которое заставило Касьянина сжаться от обреченности: следователи пришли к выводу, что убийца был с собакой, на этом пустыре человек без собаки невольно вызывал подозрение.

Никакого дробовика, твердо установлено, что использовалось ручное газовое оружие. Убийца был с собакой. Учитывая, что все на этом пустыре друг друга знали, во всяком случае, все были примелькавшимися, вывод следователи сделали однозначный — убийство совершил кто–то из своих, из жителей ближайших домов.

Свидетели, люди, побывавшие на пустыре в тот вечер, в один голос заверяли, что никого из чужаков не было. Убийца наверняка живет в одном из трех домов, выходящих к этому пустырю.

— Как тебе все это? — спросил Колыхалов. — Работают ребята, а?

— Да, хватка есть, — согласился Касьянин. — Найти–то мы его найдем, чует мое опытное следовательское сердце! — рассмеялся Колыхалов. — Но вопрос в другом, вопрос совершенно в другом.

— В чем же вопрос?

— Успеем ли?

— Не понял? Успеете куда? К какому сроку? К какой такой торжественной дате?

— Речь не о сроке… Речь о другом… Видишь ли, Илья, есть сведения, что братва, потеряв любимого своего пахана, начала собственное расследование.

— А что… У них есть какие–то возможности?

— Илья! Что ты несешь?! Ты не знаешь, что у них возможностей больше, чем у нас? У них есть деньги, люди, оружие, они не связаны никакими правилами, законами, инструкциями… Кроме того, у них может быть та информация, которой нет у нас… Ну, и так далее.

Касьянин помолчал, вырисовывая на листке бумаги замысловатые узоры, которые в полной мере передавали смятенное состояние его души. Только услышав последние слова Колыхалова, он понял безнадежность своего положения. Если будущие поединки с милицией или прокуратурой давали ему какую–то надежду выкрутиться, то вступившая в расследование братва…

— Ты что замолчал? Илья!

— Записываю, — ответил Касьянин — Это… Насчет побочного расследования…

Это предположение или установленный факт?

— Это факт, Илья. Они уже были у нас, были у руководства, они очень круто начали. Сейчас братва отрабатывает недостроенные дома, населенные бомжами и наркоманами. Среди них наверняка должны быть свидетели.

— Вполне возможно, — согласился Касьянин и, распрощавшись с Колыхаловым, надолго замолчал, нависнув над исписанным листочком.

Да, возникли новые обстоятельства. С милицией и прокуратурой ему было проще, более того, он чувствовал себя почти неуязвимым. У них не было и не могло быть никаких доказательств, что убийство совершил именно он. Револьвер в озере, и на нем нет никаких отпечатков, если кто и видел его в темноте, это не может служить доказательством, никто не может твердо утверждать, что это был именно он. Ночь, ребята, темно, и мало ли что кому могло привидеться, отвалите, ребята.

Но теперь, когда в игру вступила братва… Все менялось. Этим–то не требовались никакие доказательства. Им будет достаточно того, что они его просто заподозрят.

Касьянин встал, вышел в коридор, прошелся, заглядывая в двери бездумно и бесцельно. Это было У него нечто вроде раскачки, способ развеяться или, наоборот, сосредоточиться.

— Что нового на криминальном фронте? — спрашивали у него.

— Без перемен, ребята, без перемен.

— Это как?

— Бои местного значения.