Бубновый туз

— Гурьян, куда ты меня везешь, — недовольно буркнул Фартовый, — я же тебе сказал, что нужно ехать…

Лошадки вдруг сбавили бег. Повернувшись, Гурьян с прищуром посмотрел на жигана. До Кирьяна вдруг дошло, что смерть способна принимать обличье даже близких людей. Не было времени переводить взгляд на руки извозчика, но он понимал, что из-под овчинного тулупа сейчас выглядывает ствол пистолета, и Гурьян выбирает на его теле наиболее уязвимую точку.

Не вынимая рук из карманов, Фартовый дважды выстрелил Гурьяну в спину. Извозчик дернулся и завалился на бок, продолжая сжимать вожжи.

Приподнявшись, Кирьян заглянул в глаза кучера, в которых плескался откровенный ужас от осознания близкой смерти:

— Что же ты так оплошал, Гурьянушка? Разве я тебе никогда не говорил, что никому не доверяю?

Гурьян захрипел, видно, пытаясь что-то ответить, а потом дернулся и замер.

Кони остановились. Кирьян спрыгнул на мостовую и, приподняв воротник, торопливо пошел по улице. Надо будет пересмотреть свои приметы — оказывается, не всякая встреча с чекистом — зло.

* * *

— Живут же люди! — восторженно воскликнул Емельяныч, вращая крупной головой. — Вот она, несправедливость-то, — одним, получается, все, а другим только ошметки с барского стола. Торопиться не буду, все сложу! — восторгался Иван Емельяныч. — Вон какие шикарные подсвечники. Надо бы их поаккуратнее устроить, чтобы добро не попортить. Они сейчас на рынке хорошо идут.

Мария сидела в углу комнаты со связанными руками. Она привезла в эту квартиру на Поварской, чтобы потянуть время. Может быть, ее уже ищут…

— Обманула ты меня, девонька, ведь нет золотишка, что твой дружок прятал. Где же оно?

— Я ничего не знаю!

— Не знаешь, значит? Может, ты скажешь, что это не он магазин Брумеля выпотрошил?

— Вы обещали меня отпустить. Я показала только то, что знала. Больше он мне ничего не говорил. Вы же обещали…

Кашин невесело хмыкнул:

— Не беспокойся, девонька, отпущу тебя… Куда и остальных отпускал. Так что не кликай на себя.

Емельяныч умело связывал узлы. Было заметно, что в этом деле он изрядно поднаторел. Вещи подбирать толково — платья с костюмами в одну сторону, фарфоровые статуэтки — в другую.

— Кажись, все, — спокойно объявил он, когда выгреб из шкафа все подчистую. — Ну что, девонька, убивать тебя надо. А может, попозже тебя порешить. Поживу здесь, жранины вроде достаточно. Да и приятность одна, когда рядом такая аппетитная баба находится. Ну что, девонька, не возражаешь против моего присутствия? — весело спросил он. — Молчишь, значит, не возражаешь. Мужик я справный, обижаться не будешь. Ведь про эту квартиру вряд ли кто знает. А Кирьяну сейчас не до нее.

— Какой же ты все-таки зверь!

— Хе-хе-хе! Это как посмотреть.

На лестнице послышались голоса, а потом в дверь решительно постучали:

— Открывайте, милиция!

* * *

Сарычев подошел к группе красноармейцев, стоящих в оцеплении, и, представившись, отозвал их командира в сторону. Слегка вытянувшись, молодой парень в буденновке внимательно выслушал начальника московской Чека и коротко ответил, утвердительно кивнув. Сарычев слегка похлопал его по плечу и вернулся к чекистам:

— Разделимся на две группы. Вы пойдете через парадное, а я через черный ход.

— У вас есть ключ? — удивился Рубцов.

— Имеется. — Сарычев не стал вдаваться в подробности. — В подъезде постарайтесь пошуметь, чтобы он насторожился. А потом постучите в дверь и скажите, что милиция. Вам все ясно?

— Да.

— Тогда приступайте!

Сарычев проследил за тем, как чекисты плотной группой двинулись в сторону подъезда. Хлопнула дверь, группа вошла в подъезд. Поднимались по лестнице шумно, громко разговаривая.

Все, пора!

Обогнув угол дома, Сарычев подошел к узкой двери. Наверх вела узенькая крутая лестница. Было темно, ступеньки еле видны!

Игнат достал спички, чиркнул о коробок. По углам площадок был навален какой-то мусор, вдоль стен стояли пустые бутылки. Ладно, идти можно.

Стараясь не шуметь, Сарычев поднялся на второй этаж. Вот и нужная дверь. Достав ключ, он вставил его в замок. Выдохнул с облегчением, когда ключ мягко повернулся и замок, негромко щелкнув, открылся. Слегка толкнув дверь, Сарычев вышел на балкон, опоясывающий дом. Сделав несколько шагов, он увидел через окно просторную комнату, на полу которой лежали большие тюки, а между ними стояли Емельяныч с Марией.

— Уходите все! — истошно кричал он. — А то замочу вашу сучку.

Прижав предплечьем горло Марии, он уткнул ствол пистолета ей в висок и пятился в сторону окна. Сарычев видел, как растрепавшиеся волосы падали на лицо Марии. Подкашиваясь в коленях, она покорно следовала за Емельянычем.

В дверях Сарычев рассмотрел Самохина, оцепеневшего от ужаса. А рядом, с такими же растерянными лицами, стояли еще трое чекистов.

— Назад! — Емельяныч рванул на себя Марию и крепко ткнул стволом револьвера ей в висок. — Стоять!