Бубновый туз

Вот теперь можно идти к лялькам! Завернув в бакалею, Роман купил большой кусок окорока, головку сыра, колбасы трех видов, две бутылки водки. А для дам шампанского и коробку дорогих шоколадных конфет. «С таким выпивоном и закусью не то что к марухам, к генеральской дочке можно заявиться!» — не без озорства подумал он.

Лихая воровская жизнь затягивала. Позволяла позабыть тошнотворную действительность. Он вспоминал, что на хазу к Варваре Степановне заглядывали две сестрички — восемнадцати и девятнадцати лет. Ласки младшей из сестер, с которой он как-то сошелся в темной кладовке, были неожиданными и острыми, и сейчас, с половой голодухи, воображение распалялось особенно сильно. Вспоминались ее теплые и умелые руки и шепоток, будто бы шальной ветер, с требованием действовать посмелее, но и поаккуратнее. И тогда Овчинский не оплошал.

Только немного позже он осознал, почему сошелся с Валентиной: младшая из сестер напоминала ему женщину, оставленную им в Питере. Нужно было прожить несколько месяцев без нее, чтобы понять, что она и есть главное в его жизни. У Романа невольно стыло в груди при воспоминании о ней, и верилось, что их затянувшаяся разлука скоро закончится. Во всяком случае, он делает для этого все возможное.

Сумерки сгущались. Овчина подошел к нужному дому. В окнах хазы горел свет. Сейчас там вовсю разворачивалось веселье. Другой жизни завсегдатаи таких мест не признавали. Оно и к лучшему.

Улица выглядела пустынной, а крохотный дворик и вовсе напоминал склеп. Ничего такого, что могло бы насторожить. Хотя в нынешние времена ничего нельзя утверждать определенно.

Во всяком случае, в квартиру не следовало подниматься сразу. Нужно определиться. Рома напряженно пялился в ночь. Прежде он никогда не думал, что темнота может иметь столько оттенков: от беспросветной темени до светло-серого сумрака под светящимися окнами. Плотными темными сгустками выступали скамейки, небольшая беседка и еще какой-то длинный продолговатый предмет. Роман никак не мог понять, что это такое.

Неожиданно один из сгустков тьмы чуть шелохнулся, расплывчатые очертания стали приобретать более отчетливый контур, и прямо к нему навстречу вышел человек.

— Фу ты! — облегченно выдохнул он, приблизившись. — А я-то думал: кто там за окном наблюдает? Сейчас чекисты малины шерстят, только пух летит!

— А что ты здесь делаешь?

— На шухере стою.

Роман узнал в подошедшем молодого жигана, с которым познакомился в одно из своих посещений хазы Варвары Степановны. Болтливый и веселый парень располагал к себе, и сейчас Роман встретил его, как старинного приятеля.

— Уж больно ты на чекиста похож.

— Ну ты и пошутил! — расхохотался Овчина.

— Даже не знаю, чем ты младшую сестренку допек, — продолжал парень. — Вроде бы у тебя все то же самое, что и у других, а у нее все разговоры только о тебе. Так что не сомневайся, иди! А это что у тебя? — Он посмотрел на здоровенный куль в руках Овчины.

— Купил… Не идти же с пустыми руками.

— Да ты еще и харч с собой прихватил! Ты для них настоящий подарок!

— Пошел я! — кивнул приободренный Роман и, расставшись со всеми страхами, зашагал в сторону дома.

Уверенно прошел по длинному полутемному коридору. Из-за двери в самом конце коридора, где тускло светила лампа, раздавалось приглушенное веселье. Взорвался хохотом хор мужских голосов. А когда он умолк, явно опаздывая, послышался сдержанный девичий смешок.

Дверь неожиданно открылась, и в коридор со смехом выскочила раскрасневшаяся Валька.

— Рома! Ой как я тебя рада видеть! Где же ты пропадал!

— Да тут такое дело…

— Ну чего же ты стоишь? Заходи! — взяв Романа за руку, она потянула его в комнату. — Да ты еще и не с пустыми руками. Настоящий мужчина!

Повинуясь легкому насилию, Роман покорно двинулся за девушкой. Его появление было встречено бурным, восторженным криком.

— Вы посмотрите, кто к нам пришел!

— Да это же Овчина собственной персоной.

— Да он никак ли и водяру с собой захватил. Молоток!

Улыбаясь, Овчина вошел в комнату. Взглянул на каморку, где неделю назад он запирался с Валентиной. Повернувшись, поймал ее смущенный взгляд. Теплая волна накрыла его с головой. Приятно было осознавать, что они с Валентиной думают об одном и том же.

— А еще и закусь имеется. — Рома выложил на стол здоровенный шматок окорока под одобрительные возгласы жиганов.

Широко улыбаясь, он думал о том, что ему никогда не было так хорошо, как сегодня.

* * *

— Ты уверен, что это был он? — потер Сарычев заросший щетиной подбородок. С утра не побрился, а сейчас уже не до того.

— Я с ним у входа столкнулся! — горячо настаивал Мирон.

— Как же он тебя не узнал-то? — недоверчиво спросил Игнат Сарычев, посмотрев по сторонам. Темнота обступала их со всех сторон, создавая иллюзию, что вокруг никого нет.

— Во-первых, был полумрак, — принялся перечислять Серафимов, — а во-вторых, он меня не знает. Я же почти не появляюсь на Лубянке.