Будь ближе к врагу своему, или Погоня за оборотнями

— Сперва я съездил на нём на разведку, просчитал время, наметил пути отхода…

— Папиросы купил… — усмехнулся Островецкий.

— И это нарыли! Цепур ност![29]

— Оп-па! А это откуда знаешь?

— Так с латышкой же живу! Ну, вот, собственно, и всё.

— Ясно. Послушай, Сергей, а вот ваш особист из Афгана? По моим сведениям, он как-то непонятно умер: здоровый мужик — лёг спать и не проснулся…

— Нет, майор, не моё это. Я его пас. А он, гад, взял и сдох во сне. И не нужны ему больше ни домик в Анапе, ни «Волга»…

— Хм, бывает…

— Бывает.

— Слушай, Сергей, когда ты понял, что Велта тебе небезразлична, — ну и остановился бы…

— Не мог я! Не мог, не отомстив этим гадам, дальше жить! Э-э, да что говорить. Если бы ты был там, ты бы меня понял!

— Я был там! И он был! — Олег ткнул пальцем в Ояра. — Ты человека убил! Ребёнка осиротил! Ни в чём не повинную женщину вдовой сделал!

— А у Сани Ярцева дочь круглой сиротой осталась! Санина жена умерла от горя через полгода после его гибели. Не тебе меня судить, майор!

— А я тебя и не сужу! Это ты взял себе право судить и карать! Лучше бы дочку друга взял на воспитание. А теперь — ты будешь сидеть в тюрьме, а она — скитаться по детдомам! И кому ты сделал лучше?

— А-а, не поймёшь ты меня, майор! Не мог я спокойно жить, зная, что эта тварь по земле благополучно ходит, папаху полковничью носит, лампасы уже, небось, генеральские примеряет!

— Да, парень, сожрала тебя твоя ненависть. Не смог ты её пережить! Ладно, а где вещи полковника?

— Да в кейсе все. Там и часы его, и бумажник с его вонючими бабками — ни копейки оттуда не взял. Просто хотел под ограбление обставиться… Ещё бумаги какие-то, карты — все с грифом «Сов. секретно». Я собирался сперва этот кейс каким-то образом вернуть, но побоялся, что это может навести на мой след…

— Лучше бы вернул. Избавил бы многих людей от неприятностей…

Сергей непонимающе уставился на Олега.

— Ладно, как-нибудь потом объясню. Где кейс-то?

— В прихожей, на шкафу.

— Ояринь, тащи-ка его сюда. Посмотрим, из-за чего весь сыр-бор!

Долгоногов вышел в прихожую и через несколько секунд вернулся с запылённым кожаным кейсом в руках. Он положил его на стол, открыл и принялся перебирать бумаги. Венский присоединился к нему.

— Женька, а у тебя допуск к совсекретным бумагам имеется? — пошутил Ояр.

Тот насупился и отодвинулся от стола.

— Вот, блин, шуток не понимает. Да смотри ты сколько влезет! Этим совсекретом только задницу подтирать, да и то плохо: бумага хреновая! — посмеивался Ояр, рассматривая карту. — Ничего не пойму: вроде бы карта города, какие-то военные игры, выдвижения частей… Не наигрались ещё, козлы! Всякую хрень засекретят, а потом устраивают из-за неё вселенский переполох…

Олег подошёл к столу и тоже стал рассматривать карту. Внезапно у него пересохло во рту и на лбу выступила испарина.

— Ояр, это не игрушки! Посмотри, видишь, где стрелка заканчивается, на которой написано: «1ТБ» — первый танковый батальон?

— Твою ма-ать!.. Это же место дислокации нашего отдела! А вот здание горисполкома. Радиостанция… банк… вокзал… порт… автостанция… Олежа, что это?

— А это план захвата города военными, — уже почти спокойно ответил Островецкий. — Причём план реальный…

— Да ты что!? На кой хрен военным захватывать наш городок? Бессмыслица какая-то…

— Как обособленный план — это действительно бессмыслица, а вот как часть общего плана — очень даже имеет смысл…

— А при чём тут стадион? — вдруг спросил Венский.

— А видишь тут пунктирные линии со всех объектов с кодовыми обозначениями отделений и взводов?

— Вижу.

— Так вот, стадион — это фильтрационный лагерь. А коды — это подразделения, которые будут конвоировать туда задержанных, в том числе и нас с тобой. Вот суки, творчески использовали чилийский опыт!

— Да что они там — совсем охренели? — зарычал Ояр.

— Нет, брат, не охренели. Значит, Эдгар был прав: в республике готовится военный переворот с целью недопущения её выхода из состава Союза.

— Тогда это готовится по всей Прибалтике!

— А если по стране? — подал голос Сергей.

Все ошарашенно уставились на него. Мысль о том, что в Советском Союзе возможен военный переворот, им, рождённым «в СССР — самой справедливой стране в мире», казалась совершенно дикой и невозможной…

— Так это ж гражданская вой на… — тихо вымолвил Ояр.

Все подавленно молчали.

— Хватит рассусоливать, коллеги! — Олег решил, что пора действовать. — На Женькином мотоцикле мы вчетвером всё равно не уедем. Поэтому, поступим так: я, Ояр и Сирота остаёмся здесь, а ты, Женька, едешь до ближайшего телефона, звонишь в отдел, докладываешь обо всём непосредственно Рожкову и вызываешь поддержку. Потом организуешь нам транспорт. Что быстрее будет — помощь из отдела или колёса, которые ты нам добудешь, тем и воспользуемся. И без церемоний: если кому-то что-то не нравится — потом будем разбираться, а пока — ствол в зубы и гони его сюда! Надо выбираться из этого хутора. Всё, дуй!

— Погоди! — Ояр решительно придержал Женьку за плечо. — Мы ещё не решили, что делать с этим парнем, — он кивнул на Сергея.

— Ты о чём? — удивлённо вскинул глаза Олег.