Будь моей нежностью

И, я надеюсь, предельно честная и верная. В противном случае всё прочее меркнет.

Я не пожелал бы иной, даже если бы не знал о её существовании. А теперь я просто погибаю от шквала обуревающих меня мыслей и чувств, но одно я знаю, как дважды два: решение спасти того орущего младенца от смерти было самым правильным в моей жизни.

Потому что Ася должна жить. Потому что рядом с ней я и сам чувствую себя живым. Поэтому я, как и восемнадцать лет назад, должен сделать всё, чтобы защитить её от прошлого, до которого мне теперь нет дела.

— Пожалуйста, Богдан… — шепчет Ася, извиваясь от моих прикосновений. — Пожалуйста, Богдан, будь со мной нежным…

Пока она стонет, кусая губы, я снова медленно возвращаюсь к её лицу. Приставляю распирающую плоть к истекающему соками лону и смотрю в её шоколадные глаза. В прямом и честном взгляде нет ни капли сомнений или страхов. Прямо сейчас, в это мгновение, она мой равнозначный партнёр.

Несмотря на свой юный возраст, Ася вовсе не ведёт себя как взбалмошная девица. Или просто я готов многое спускать ей с рук? Чёрт, да я запутался.

Просто запутался в том, что чувствую по отношению к ней, ставшей как-то незаметно центром моей новой вселенной, заполонившей все мои мысли. Долгие годы я ждал, что мне будет легко заставить себя вершить правосудие, но вот она здесь, и мне не хочется сражаться.

Ничего не имеет смысл. Пусть прошлое катится ко всем чертям! Прямо сейчас я готов поверить, что она была создана специально для меня. Вылеплена из безумных желаний, из сказочных снов, из несбывшихся надежд и разрушенных ожиданий.

Моя. Идеальная.

— Наверно, будет больно, — предупреждаю её, надавливая сильнее.

— Я готова, Богдан, — кивает в ответ, и я не жду больше ни единого мгновения.

Ловлю губами болезненный вскрик. Целую глубоко, стараясь стереть эту боль. Постепенно она расслабляется от размеренных толчков и моих поцелуев, достаточно для того, чтобы я мог двигаться чуть быстрее и жёстче, не боясь причинить боль.

Мне нравится, очень нравится проникать в её тело на всю длину, жадно улавливать малейшие перепады в её настроении, вслушиваться в лёгкие стоны, переходящие в гортанные крики, когда мои толчки достигают нужной цели.

От каждого греховного сжатия узкой пульсирующей плоти вокруг меня я возношусь чуть ближе к небесам. А когда терпеть уже просто нет сил, я резко выныриваю из её влаги и помогаю себе рукой, извергая потоки семени прямо на её живот.

Ася тяжело дышит ртом, удивлённо смотрит, как я вытираю краем одеяла её кожу.

— Нам же не нужны последствия, — поясняю для неё.

Мне чудится проскользнувшее в самой глубине её глаз разочарование, которое неожиданно ударяет по мне.

— Куколка, я хочу, чтобы ты понимала…

— Я понимаю, Богдан, — она закусывает губу, сдерживая слёзы.

Да ничего ты не понимаешь, — хочется возразить мне.

А я не могу объяснить. Всё, что мне остаётся, это только удерживать Асю от знаний, что её судьбу — равно как мою — решила кучка зажравшихся мудаков. И, глядя на неё, я понимаю, что попробую перевернуть весь этот грёбанный мир, лишь бы она никогда не столкнулась с этой правдой.

После душа мы спускаемся на завтрак. Ася беспечно болтает, а я слушаю и верю, что мы справимся. Это же не может быть так сложно, верно? Разве я не могу быть чуточку лучше, чтобы она была счастлива? Чтобы улыбалась вот так вот?

Залюбовавшись Асей, я позволяю себе расслабиться, а зря.

Приняв подобие решения, выбрав Асю, я выпускаю из вида то, о чём мечтал всего несколько часов назад. Убраться подальше? От неё? Я, вероятно, спятил!

Но механизм, запущенный моей импульсивностью, срабатывает против меня.

С целеустремлённостью танка к нашему столику подходит Элеонора.

— Доброе утро, водитель прибудет в течение часа. Вот ваши билеты на самолёт.

— Мы куда-то летим? — с любопытством интересуется Ася.

— Богдан Давыдович летит, — отвечает вместо меня Элеонора. — В командировку. Срочные дела.

— Не такие уж и срочные, — отмахиваюсь я. — Куколка, если ты хочешь, я перенесу поездку.

Сучка Эля с ехидной улыбкой кладёт поверх билетов золотое колечко.

— Вот, Богдан Давыдович, забыли ночью у меня в номере, — заявляет эта стерва.

Взгляд Аси моментально устремляется к моей руке. Шоколад утопает в слезах обиды и разочарования.

— Ну что же вы, Богдан Давыдович, — медленно проговаривает она. — Не стоит менять своих планов из-за кого-то столь незначительного в вашей жизни.

Ася вскакивает на ноги и быстрым шагом пересекает зал ресторана. Я хочу, я должен пойти следом, убедить, что всё совсем по-другому, но Эля преграждает мне дорогу.

— Это подождёт, Богдан, — торопливо говорит она мне. — Не испепеляй меня взглядом, убить можешь и позже, лучше послушай, что я узнала. Хасанов с Самойловым вылетели в Казань два часа назад. Секретарь Самойлова связалась с твоим офисом и запросила подать машину к их прибытию. Я думаю, что они планируют разместить партию товара на твоих складах и подставить тебя.

— Думать — совсем не твоя фишечка, идиотка, — обессиленно огрызаюсь, понимая, что она чертовски права.