Будь моей нежностью

Я опускаюсь на корточки перед кроватью и сижу так некоторое время. Интересно, так всегда бывает? Когда то, чего ты отчаянно избегал, вдруг возникает в твоей жизни, всегда ли это становится таким же необходимым, как воздух?

Ася спит, но даже во сне её брови нахмурены, а губы поджаты. Ладони крепко сцеплены на животе, пока не очень-то и большом, но таящим огромный мир, который я всеми силами обязан сохранить, удержать. И я это сделаю. Чего бы мне это не стоило.

Чтобы чем-то занять себя и отвлечься от мрачных дум, я иду в соседнее пустующее помещение. И что здесь должно было быть по задумке? Сейчас уже не вспомню. Точно не детская. Я знал, что у меня никогда не будет детей. Однако, судьба решает сама, как поступать с нашими жизнями. Поэтому я монотонно разбираю хранящийся в комнате с обоями персикового цвета хлам и, очевидно, слишком увлекаюсь. Потому что не сразу обнаруживаю пристроившуюся в дверях Асю. Она с сомнением наблюдает, как я, закатав по локоть рукава рубашки, сортирую по коробкам свои старые книги, одежду и прочие мелочи. Что-то можно отправить на благотворительность, что-то — на выброс, что-то забросить в кабинет до лучших времён.

— Отдохнула? — спрашиваю у молодой жены, и она вздрагивает, словно я застиг её за нехорошим занятием.

— Что ты делаешь? — игнорирует она мой вопрос, задавая собственный.

— Решил, будет лучше, если оборудуем детскую поближе к спальне, вот и подготавливаю эту комнату к ремонту.

— Сам? — Ася забавно округляет глаза.

— Ну, конечно, куколка. Ты спала, а я решил не терять времени даром.

Она молчит. Проходит внутрь пустующего помещения. Пересекает пространство до самого окна.

— Если ты посчитаешь нужным, я отдам распоряжения, чтобы балкон сделали общим. Возможно, иногда тебе захочется укладывать его спать прямо там. — беспечно пожимаю плечами, сохраняя равнодушный тон. Мне вот только сорваться от собственного бессилия как-то быстрее повлиять на ситуацию не хватает при ней!.. — Ребёнок будет спать на балконе, и ты сможешь тоже как следует отдохнуть. Если погода не позволит выйти в сад.

— Это небезопасно, — она бросает на меня быстрый взгляд и поджимает губы.

— Сейчас всё можно сделать надёжным и безопасным, — мягко возражаю ей.

— Глупости. Вся наша жизнь сейчас не надёжна и не безопасна.

— Тебе не стоит слишком волноваться по этому поводу. Я всё решу.

Я подхожу к девушке и беру её руку.

— Я никому не позволю вам навредить. Ты должна только позаботиться о нашем сыне и о себе. Остальные вопросы оставь мне. Хорошо?

Она хмурится:

— Не уверена, что могу тебе доверять.

— У тебя нет другого выбора, куколка. Тебе больше не на кого положиться. Сейчас только мы — мы вместе — можем защитить нашего ребёнка. Одной командой. — говорю ей.

— Только для этого? — севшим голосом спрашивает она. — Когда всё закончится, ты отпустишь меня?

— Я никогда тебя не отпущу, Ася. — отрезаю в ответ. — Помнишь, ты всегда просила у меня быть с тобой нежным? Вот он я, весь перед тобой. В твоей власти, куколка. Я буду с тобой нежным до конца своих дней. Потому что ты и есть моя нежность. Ты нужна мне. Просто будь рядом. Просто… Будь моей нежностью.

— Не так-то это просто, Богдан, — Ася аккуратно пятится назад. Её рука выскальзывает из моей и опускается на живот. — Нельзя вот так сходу взять и простить человека, причинившего тебе столько боли. Должно пройти какое-то время, страсти улягутся, и я подумаю, можем ли мы быть вместе. А пока… я думаю, что мне лучше вернуться в ту спальню, где я жила раньше.

— А мне кажется, что нет особой разницы, в какой спальне мы будем спать вместе. Я имею ровно столько же прав на своего ребёнка, сколько и ты. И ровно так же хочу обнимать его во сне, — выпаливаю я.

Ася выглядит так, словно сейчас расплачется. Почему-то мне представляется, как она хочет завизжать, топнуть ногой и назвать меня кретином. Что ж, её право. Но спать в другой половине дома, так далеко от меня, я ей не позволю. Это может быть небезопасно.

Она просто не понимает в полной мере, что способны сделать с ней эти нелюди. А не могу ни объяснить, ни представить эту картину. Все мои внутренности выворачивает наизнанку от этого ужаса. Так что придётся ей это пережить.

Но она не плачет, не закатывает истерик. Вздёргивает подбородок кверху и гордо удаляется. Спина прямая, словно кол проглотила. Смешная моя девочка.

Я оставляю начатые дела на потом и бросаюсь её догонять.

— Готова ехать за платьем? Можем пообедать в ресторане, — предлагаю ей. — Только ты и я. Никаких домочадцев.

— И ресторан выбираю я, — кривовато улыбается Ася.

Уверен, она затеяла очередную шалость, но правда заключается в том, что я всё готов спустить ей с рук. Поэтому соглашаюсь.

Абсолютно зря! Её беременным капризом служит отвратный фастфуд, но то, с каким удовольствием она поглощает жирную и вредную пищу, без лишнего стеснения облизывая пальцы, примиряет меня с действительностью. Уж не назло же мне она давится?

— Зря ты не ешь, Богдан, — говорит Ася с набитым ртом. — Это вкусно, пока горячо. Потом будет так себе.