Будь проклята Атлантида!

…Деву – Гестию, Деметру и златообутую Геру,Славного мощью Аида, который живет под землею,Жалости в сердце не зная, и шумного ЭнносигеяИ промыслителя Зевса, отца и бессмертных и смертных…Каждого Крон пожирал, лишь к нему попадал на колениНоворожденный младенец из матери чрева святого;Сильно боялся он, как бы из славных потомков УранаЦарская власть над богами другому кому не досталась.

Знал он от Геи-Земли и от звездного Неба-Урана,Что суждено ему свергнутым быть его собственным сыном,Как он сам ни могуч, - умышленьем великого Зевса.Вечно на страже, ребенка, едва только на свет являлся,Тотчас глотал он. А Рею брало неизбывное горе…

Арфай бросил бубен, вцепился руками в волосы и горестно закачался. Потом, обратив лицо вверх, снова затараторил, отбивая такт:

Только лишь время родить наступило ей младшего сына,В Ликтос послали ее, плодородную критскую область…

Быстрою черною ночью сначала отправилась в ДиктуС новорожденным богиня, и на руки взявши младенца,Скрыла в божественных недрах земли, в недоступной пещере,На многолесной Эгейской горе, средь чащи тенистой.Камень в пеленки большой завернув, подала его РеяМощному сыну Урана. И прежний богов повелительВ руки завернутый камень схватил и в желудок отправил.Злой нечестивец! Не ведал он в мыслях своих, что остался

Сын невредимым его в безопасности полной, что скороВерх над отцом ему взять предстояло руками и силой…Начали быстро расти и блестящие члены и силаМощного Зевса-владыки. Промчались года за годами…Братьев своих и сестер Уранидов, которых безумноВверг в заключенье отец, на свободу он вывел обратно.Благодеяний его не забыли душой благодарнойБратья и сестры и отдали гром ему вместе с палящей

Молнией: прежде в себе их скрывала Земля великанша…

По сути дела, только гии улавливали смысл песни, но из уважения к вдохновленному духами певцу воины и гости прислушивались к его голосу. Ор видел, как Гезд, наклонившись к Гехре, тихо переводит ей слова Арфая. Гехра в ответ то смеялась, то хмурилась. Но вот началось самое главное. Арфай, протянув бубен к Севзу и патетически потрясая им, начал запев следующей части:

- Майя, Атлантова дочерь, взошла на священное ложе к Зевсу… - зарокотал он и осекся, потому что Гехра проворно вскочила и заткнула ему рот недоеденным куском конины.

Получив эту щедрую награду богини, Арфай с подарком в зубах поспешно скрылся. Воины дружным смехом одобрили шутку Гехры, и на площадке вновь начались танцы.

В кругу вождей не было большого веселья. Один Айд не замечал разлада. Разгрызая кости, он клал мозг в тонкие губы Даметры. Жрица яптов с достоинством принимала знаки внимания. Лишь в самой глубине ее зеленых глаз поблескивала теплота.

Остальные вожди хмурились. Кое-как привыкнув к замкнутому, словно сонному Бронту, не замечая Акеана, они сейчас ежились под взглядами атлантской колдуньи. Она сидела, почти не касаясь еды, чуть заметно морщась от ломаной речи вождей, запаха полусырого мяса, громкого хохота Севза. А тот веселился от души, восхищенный собой и своими победами, предвкушая обладание женщиной, манящей, как яркий цветок на колючем стебле.

Выпив чашу и оторвав зубами добрый кусок горячего жира, Гехра дернула мужа за рукав, продолжая прерванный спор:

- А я вновь говорю тебе, охотник Матери бореев (Севз заметно скривился), что не пристало мне делить с другой одного мужчину! Если ты захотел сильной семьи, пусть и я выберу славного борейца, чтобы нас было четверо.