Будь со мной

Бэйзил подвывает, припав к двери, ведущей в коридор. Сара хватает Тесс за ошейник и заворачивает в полотенце, пытаясь, насколько возможно, высушить ее. Сквозь густую шерсть чувствуется дрожь собаки. Сара открывает дверь, и Бэйзил влетает в прихожую, скорее всего, чтобы занять место у печи. Тесс не двигается. Она садится у входной двери и внимательно смотрит на нее, словно ожидая, что кто-то вот-вот войдет сюда. Тем временем Сара стягивает промокшее пальто и стаскивает с продрогших ног резиновые сапоги.

В эту ночь Сара спит урывками и снова просыпается перед рассветом. Она лежит в темноте, прислушиваясь к тишине дома, задаваясь вопросом, что ее могло разбудить. Не слышно ничего, ни единого звука; но теперь, проснувшись, ее мозг уже начал переживать о всех возможных стрессах предстоящего дня.

Нужно позвонить в банк. Нельзя больше откладывать это. Снег почти полностью сошел, если не считать нескольких горок на вершинах холмов; стоит прекрасный день, яркий, морозный, но многообещающий. До девяти она успевает погулять с собаками, приготовить себе тост с кофе и отправляется в студию, решая приняться за работу. Несмотря на обогреватель, в студии холодно. Когда-то давно здесь была мастерская Джима, тут он лепил из глины, что-то мастерил и складировал разнообразные станки. На стенах висели полки с крючками для инструментов, обведенных карандашом, чтобы в случае исчезновения он знал, что нужно искать; в красном ящике для инструментов хранились наборы гаечных ключей, пластмассовые коробки с лишними и нерабочими деталями — эдакое собрание накопленных за жизнь вещей, которые в один прекрасный день можно было бы починить или снова использовать. После его смерти Сара потратила целые выходные на то, чтобы все это вычистить, спрятать красный ящик в сарай с глаз долой, выложить фотографии станков в интернет и продать, не придавая особого значения тому, за сколько они были куплены. Теперь она сожалеет об этом. У него, должно быть, ушли тысячи, чтобы все собрать; когда стены опустели, ей едва удалось наскрести восемьсот фунтов.

Просто она хотела, чтобы все это исчезло. У нее было слишком много работы, и все вокруг напоминало о Джиме. Ей не хотелось забывать о нем, но, если приходится начинать с чистого листа, то лучше делать это сразу. К тому времени Сара все больше осознавала тяжесть финансовых трудностей, и хотя знала, что проблемы возникли из-за желания Джима сохранить бизнес — займы, взятые на основе других займов, контракты, выполняемые себе в убыток, лишь бы клиент остался доволен, — она злилась на все: на него, на саму мысль о том, что он тратил деньги, покупая инструменты, которые никогда не будет использовать. И, что хуже всего, на то, что он ни словом, ни жестом не предупредил ее о долговой воронке, в которую в конечном итоге втянул всю их семью.

Луиса уборка привела в бешенство. Китти отнеслась к этому легче, временами плакала и просила не спешить. Сара часто возвращалась к мысли о том, что ей следовало честно рассказать им о долгах; но в то время она слишком сильно хотела сохранить в детях только хорошие воспоминания об отце. И казалось, Сара с осторожностью подходила к распродаже вещей из дома — ничего личного, ничего из предметов, с которыми были связаны особые воспоминания, по крайней мере, на первом этапе. Правда, оставшееся говорило больше о ней, чем о Джиме; его сущность, его одежда, все вещи, коих касалась его рука, были разобраны. Он был не из тех, кто оставляет записки, и чаще оказывался фотографом, а не тем, кто позирует. И, сама не осознавая этого до конца, она вытолкнула его.

Остались жалкие фрагменты, образ без цвета и формы — как студия, где сохранились стены и окна, но которую перекрасили, застелили ковром и где теперь стоит большой стол с книжным стеллажом из «Икеи», их старый раскладной диван с новыми подушками и пледом. Если она достаточно внимательно всмотрится в стены, то еще сможет вспомнить, как все было. Но ничего из тех вещей не сохранилось.

И здесь появились ее хорошие работы; Сара верит: когда это пространство перешло к ней, она создала тут одни из самых лучших своих иллюстраций. Вся беда в том, что так кажется ей одной.

В подобных условиях продолжать непросто. Неудивительно, что ей приходится туго.

Она пробует дозвониться до Китти с намерением узнать, на каком поезде та решила приехать в пятницу, но никто не отвечает. Тогда Сара отправляет сообщение, допивает кофе и прикрепляет к доске свежий лист для акварели. У нее появилась новая мысль: животные-супергерои. Эти животные не знают о своих сверхспособностях. Она начнет с голубя, обладающего феноменальной силой, но не имеющего о ней ни малейшего понятия; голубь проделывает ямы в дорожном покрытии, валит деревья. Сара набрасывает несколько сцен в блокноте. Вскоре к голубю присоединяется сверхзвуковой козел по кличке Мясорубка. Подходящего имени для голубя она еще не придумала; в голову приходит только «Боб».