Будь со мной

—  Это какой-то абсурд! Что это ты, по-твоему, задумал?

Он выглядит растерянным и делает шаг назад. Тесс как бешеная лает на кухне.

—  Я же тебе сказала, что не знаю, куда она подевалась. Угрожая мне, ты ничего не добьешься. А теперь говори, где моя дочь! Где она?

Сара улавливает что-то в его взгляде, тень мальчишки, которого ругают, но это быстро исчезает. У него уходит минута на то, чтобы вспомнить, кто он, почему здесь находится, но когда к нему возвращается уверенность, то он получает ее с лихвой. Он щурится, вытягивает губы в ядовитом оскале, дергает плечами и обеими руками с силой толкает Сару обратно на диван, а потом садится сверху, впиваясь коленями ей в бедра, сдавливая ее шею руками.

Она царапает его пальцы, пытаясь отдернуть от себя его кисти, но он плотно сжимает локти и всем весом наваливается на ее горло. Она не может дышать. В отчаянии смотрит на него, пытается дотянуться до его лица, впиться пальцами в глаза, предпринять что угодно, лишь бы он остановился, однако никак не может сделать это.

Потом появляется облако черно-белой шерсти, оскаленные зубы и лай, после чего давление спадает. Должно быть, Тесс удалось открыть кухонную дверь. «Умная девочка», — думает Сара. Она делает глубокий вдох, еще один, кашляет и скатывается с дивана, падая на четвереньки. Слышит лай и крики Уилла, а затем то, как собака визжит от боли.

—  Тесс, — ахает Сара.

Кухонная дверь снова закрывается, на этот раз надежно. А потом Сара видит, как на ковре перед ней возникают ботинки Уилла, и, прежде чем ей удается сделать какое-либо движение, он хватает ее за волосы и подтягивает на ноги. Сара чувствует внезапную острую боль по линии роста волос и пробует нащупать ногами ковер, чтобы ослабить давление. Схватив ее за волосы и рукав кофты, он тащит Сару к узкой лестничной площадке, ее ноги в носках скользят и спотыкаются.

—  Отпусти меня! Отпусти!

У нее хриплый голос; она с трудом слышит себя сквозь мычание Уилла, пока он тянет ее к лестнице. Ветер грохочет черепицей на крыше и с воем летает по дому, но, когда они доходят до верхней площадки, Саре удается закричать и вырвать себя из его хватки. Используя оставшиеся силы, она отталкивает Уилла в сторону.

Сара не замечает его стиснутый кулак, пока тот не врезается в голову сбоку, ноги подкашиваются под весом тела, и всё, затихая, погружается во тьму.

Когда Сара открывает глаза, вокруг темно. Она растянулась на кровати в позе звезды, в комнате царит полумрак, подсвеченный каким-то искусственным освещением. Сара замечает незнакомый абажур над головой. Она пытается оторвать голову от подушки, но что-то натягивается у нее на шее и голова начинает пульсировать от боли. Секунда уходит на то, чтобы понять — она привязана к кровати за запястья и лодыжки.

Сара снова осторожно приподнимает голову и видит, что находится в гостевой спальне второго этажа. Уилл Брюэр сидит на оттоманке под окном, шторы задернуты, рядом с ней горит ночник. Уилл, откинувшись назад, нервно покачивает одной ногой. Он смотрит на Сару и грызет ноготь. В том, как он аккуратно держит одну руку другой, проступает что-то почти детское.

—  Почему ты меня связал? — спрашивает Сара со всем возможным спокойствием.

—  Ты собиралась сбежать.

—  Ну, так я не сбегу. Все равно, куда мне идти?

Он опускает руки, сжимает пальцами колени, будто заставляя их не дрожать. Делает глубокий вдох.

—  Прошу тебя, Уилл. Теперь ты можешь меня отвязать.

Он мотает головой:

—  Мне нужно ненадолго выйти.

—  Зачем? Куда выйти?

—  Да есть кое-какие дела.

—  Где Китти? Где она?

С секунду он ничего не отвечает, и Саре начинает казаться, что он придет в себя и все ей расскажет, что он осознает полное безумие происходящего и даже сейчас еще может из этого выпутаться, нужно только признать глупость собственного поведения. Но потом она вспоминает засохшую кровь в лунках его ногтей, вспоминает, как он с силой бросил ее на диван, как бил, его руки у нее на шее, и Саре становится ясно, что он уже не может отступить. Все, что ему теперь остается, — идти дальше. Может быть только хуже.

—  Ты задаешь не те вопросы, — говорит Уилл. — Почему ты не переживаешь за Софи? Разве тебе на нее наплевать? Или ты знаешь, где она, и просто издеваешься надо мной?

—  Я же тебе сказала, что не знаю, где она. Уилл, пожалуйста, отвяжи это — что бы там ни было — с моей шеи. Слишком туго затянул.

—  Это чтобы ты не двигалась, — весело заявляет он. — Чтобы не могла ослабить веревку и развязать себе руки. Я видел такое по телевизору.

—  Не бросай меня здесь вот так, — говорит она, чувствуя, как из глубины души поднимается паника. Если петля затянется у нее на шее, то как она снова сможет ослабить ее?