Будда

Сиддхартха Гаутама, свободолюбивый и наивный молодой человек, оказавшись лицом к лицу с тем, что от него годами старательно скрывалось, с бренностью и несправедливостью бытия, ужаснулся и попытался найти для себя какой-то выход. Открытие, что жизнь существует благодаря постоянным убийствам слабых сильными и полна страданий, поставило под сомнение прежние его критерии и приоритеты. Он потерял веру в ведийское благочестие. В те ценности, на которых он воспитывался с детских лет. Перед его глазами стоял подстреленный его двоюродным братом Дэвадаттой дикий гусь. Он бил крыльями в его руках и хотел жить. Сиддхартха перевязал крыло несчастной птицы, а когда оно срослось, выпустил гуся на волю. Как он тогда радовался, что спас беззащитное существо. Но что после этого изменилось в мире?

Признать свое поражение, приняв без всякого сопротивления жизнь, в основе которой злодейство, он не мог и не хотел. Это было не в его характере. Да и его кшатрий-ское воспитание не позволило выкинуть белый флаг капитуляции, безропотно смириться с подобным несправедливым порядком вещей.

Уход из дома Сиддхартхи Гаутамы, наследника правителя шакьев, представляющего пусть небольшое, какое-никакое, а все-таки государство, можно предположить, вызвал общественный резонанс. Вряд ли он сотряс общественные устои, ведь, согласно преданиям, подданные больше слышали о Сиддхартхе и редко его видели. Тем не менее это был по тем временам неординарный поступок, который оказался на руку брахманам, как убедительная иллюстрация кшатрийской взбалмошности и преступного неповиновения ведийским законам.

Решение Сиддхартхи уйти из дому при желании можно также объяснить простой причиной — следованием моде. Богатые, умные и утомившиеся от светских утех молодые люди всегда мечутся между противоположностями. Они ищут и находят нечто такое, что заставляет их ближайшее окружение от удивления раскрыть рты.

В Индии наиболее распространенной формой духовного протеста был и остается уход в саньясины, в бездомные странники, не в глубокой старости, а в молодые годы. Первый шаг к этой цели — паббаджджа

(санскритский вариант: паривраджа) предполагает уход из дома[241].

Буквально слово паббаджджа означает на языке пали идущий вперед.

Я к этому еще добавил бы: куда глаза глядят!

Действительно, такой путь был возможен для людей не только преклонного возраста, вырастивших и поставивших на ноги своих детей, но и для молодых мужчин, не обремененных семьей. В Индии и в наши дни, совершив уход из дому, неженатые молодые люди ничем не ограничивают свои чувства индивидуализма и свободы в передвижении и общении с людьми. Что требовать от странников, желающих знать, что есть истина? Однако, если их что-то не устраивает, всегда возможно передумать и, пройдя через очистительные обряды, вернуться в семью, к благам и удовольствиям прежней мирской жизни.

Для женатого молодого человека, да еще имеющего потомство, такой резкий переход от размеренного и благонравного образа жизни к бродяжничеству просто немыслим. В представлении индусов отстранение от родного дитя, даже умершего, считается сильно ухудшающим карму и приравнивается по греховности совершенного действия к уничтожению священного дерева.

Маловероятно, что 29-летнего Сиддхартху Гаутаму привело в ужас и побудило к скитальчеству осознание банальной истины, что человек подвержен болезням, старости и смерти. Скорее всего, случилось нечто такое, что не укладывалось в его сознании, — катастрофа, приведшая к гибели близких людей. Представим себе, что в Капилавасту на самом деле произошло что-то чудовищное, что нарушило мирный и размеренный распорядок жизни. Эту гипотезу не считает ни на чем не основанной выдумкой, например, профессор Александр Берзин.

По преданию, почти все племя шакьев было истреблено царем Кошалы Вирудхакой (палийский вариант: Видудабха). Полагают, что эта трагедия произошла ближе к Паринирване — смерти Гаутамы Будды или после нее. А если это несчастье случилось значительно раньше, как полагают средневековые ученые тибетские монахи, а вслед за ними профессор Александр Берзин и наш соотечественник Бронислав Иванович Кузнецов? Тогда становится понятно, почему Сиддхартха превратился в бхикшу (палийский вариант: бхиккху) — в бродячего и нищего аскета. Это, согласитесь, не «уход из», а уход в никуда — потеря отчего дома.

Тот уклад жизни, который радовал и казался непреходящим счастьем, в одночасье рухнул и уже осознавался изощренным обманом, демоническим наваждением, а гибель его сородичей и земляков — местью враждебных сил.