Будет так, как я хочу

Очнулась от того, что надрывался бесконечной трелью телефон, а во входную дверь настойчиво тарабанили. Подскочила, теряясь в пространстве, кое-как откопала трубку под кроватью, ответила. Сказала «Алло» в тот же момент, когда и открыла дверь.

— Настя, что случилось?! — У Глеба были шальные глаза. Он захлопнул дверь за собой, сгрузил прямо на пол какие-то кульки и свертки, шагнул ко мне, одним движением впечатывая в себя. — Я минут пятнадцать стоял под дверью!

От него пахло морозом, и куртка была холодная, зато руки, жадно оглаживающие меня, — горячие. Он словно ощупывал, проверял — все ли целое, все ли органы на месте…

— Я уснула. Не сразу услышала, как ты звонишь и стучишь. Прости, что заставила волноваться…

— Это я сглупил. Нужно было сразу ключи попросить… — Глеб неохотно выпустил меня из объятий, начал неторопливо раздеваться. Я с каким-то непередаваемым удовольствием следила за этим процессом.

Пришел. Волновался. Мелочь, вроде бы, а так душу греет…

— Завтра вызову мастера, чтобы звонок вам отремонтировал. Уже боялся, что кто-нибудь из соседей вызовет охрану или полицию. И докажи им потом, что я не сумасшедший поклонник…

— Вызывай. Я не против. — Мелькнула мысль, что можно просто дать ему запасную связку. Но… это было бы слишком быстро. И чересчур смело с моей стороны.

— Ты бы сходила, обулась, что ли… И, может быть, даже оделась? — я так и бродила в одной рубахе на голое тело. В кои-то веки можно расслабиться — не надо стесняться бабушку и сына. И вот — на тебе. — Мне все очень нравится, честно. Только будет жаль, если перед Новым Годом простудишься.

— Никакой в тебе романтики, Глеб.

— Тебе хочется романтики с соплями и кашлем? — он разувался, поэтому не сразу поднял на меня взгляд. А в нем — никаких шуток, все серьезно.

— А может, мне хочется поболеть, и чтобы кто-то обо мне заботился? — Включила режим капризной дурочки. Давно уже не было такой возможности, почти что никогда. А вот с Глебом — всегда было можно.

— Давай, сначала в Москву сгоняем, с семьей познакомимся, а потом уже расслабляйся, как понравится. Ок? И я бы предпочел заботиться о тебе здоровой…

Пришлось изображать вселенскую грусть и печаль на лице и брести в спальню, чтобы утеплиться. Болеть перед Новым Годом — глупо и недальновидно.

Когда вернулась, Глеба в прихожей уже не было. На кухне горел свет. А на входе в нее меня встретили сразу три огромных букета. Вот прямо все три он мне в руки и впихнул.

— Господи, а зачем так много, Глеб? — спросила из любопытства больше. Ведь, все равно, приятно. Глупо и расточительно — покупать сразу столько цветов. Но удовольствие от их получения никуда не спрячешь.

— Разве это много, Настя? — он уже отвернулся к столу и сосредоточенно доставал что-то из пакетов. — Ты мне сына родила. Я должен был притащить охапку прямо к роддому.

— Так. Один есть. Поняла. — Разглядывала, пытаясь решить, какой из них хотела бы получить за Макса. Остановилась на белых розах. Потрясающе нежных и ароматных. Давно не встречала цветов из магазина, чтобы у них был какой-то запах. А у этих был, и они становились еще более особенными. — Рассказывай, что с остальными.

— Один — за то, что ты меня любишь. Прости, что всего один, но я боялся, что больше не унесу.

— Вот как… А я разве тебе что-то такое говорила? — по моим прикидкам, последний раз слова о любви звучали еще до того, как он ушел от меня. Однако, могла и ляпнуть что-нибудь, когда сходила с ума в его объятиях. Вроде бы и не считается, когда говоришь в состоянии аффекта, но Глебу разве докажешь?

— Даже если не говорила, мне хочется думать, что все так и есть. — Глеб огляделся по сторонам, явно что-то разыскивая. — Где у тебя вазы?

— Где-то были. Нужно поискать… — меня не устроил его уход от такой важной темы. Не до конца еще разобралась. — А если ты ошибаешься, Глеб? Может, окажется, что все это — отголоски старых эмоций. Вдруг, у нас ничего не получится опять?

— У нас есть веский повод, чтобы постараться, Настя. Максимом зовут. Правда, придется менять ему отчество и фамилию… Но не думаю, что это будет слишком проблематично. — Он нахмурился, словно вспоминая о чем-то. Подошел ближе, взял из рук цветы, которые я так и держала, прижимая к груди, отложил их в сторону. Обнял мое лицо ладонями, рассматривая, словно в первый раз. — И мне достаточно будет того, что тебя люблю я. Серьезно, Настя. Ничего от тебя требовать не буду. Просто не отталкивай и не выгоняй.

— Вот как… Когда ты выходил из дома, казался немного более уверенным… Что вдруг случилось? — Глеб, который о чем-то просит, — нонсенс. Он мог настаивать, требовать, чаще — ставить перед фактом. А вот таким я не видела его никогда.

— Посмотрим на твое поведение. — Ушла от ответа, слишком опасалась давать ложные надежды. А мыслить разумно — может, когда-нибудь потом, но не сейчас, когда Глеб так близко, а мое сознание еще расплавлено счастьем и удовольствием.