Будильник в шляпной картонке

Окно, конечно же, пропустят мимо ушей, как простую случайность. Доказать злонамеренность этого случая не удастся, я всегда это понимал. А что до иглы – разве мне не ответят, что игла явно орудие женщины, а не мужчины и разве у горничной не было массы возможностей войти в мою комнату? А револьвер? С равной легкостью можно приписать его как Гарри Россу, так и Айрин Кобб, но полиция не нашла тут связи ни с ним, ни с ней.

Мысль моя работала лихорадочно. Нужно рискнуть еще раз, это я понял. Проблема была в том, что предсказать в точности, в чем именно будет состоять риск, я не мог. Но, как бы то ни было, я решил, что надо дать ему еще один шанс со мной покончить.

Язык мой одеревенел. Я смешал виски с содовой и предложил Россу, но тот отказался.

– Что ж, – пожал я плечами и поднес стакан к губам.

Тут раздался телефонный звонок. Машинально поставив стакан на стол, я поднял трубку. Звонила Банти. Я вопросительно глянул на Росса, но тот даже не шевельнулся.

– Одну минуту, – сказал я. – Я возьму трубку в другой комнате. Извините.

Я вышел в спальню и плотно закрыл за собой дверь.

Банти была вне себя, в голосе ее звучала ледяная ярость:

– Ричард, в последний раз я прошу тебя прекратить все это.

– Банти, милая! Да как же я могу?! – воскликнул я.

– Можешь, потому что я – я! – настоятельно об этом прошу. Потому что я не в силах выносить все эти волнения, подозрения, страсти. Потому что незачем тебе снова и снова рисковать своей жизнью.

– Мы ведь уже говорили об этом раньше, – в растерянности сказал я. – Тут дело вовсе не в логике…

– Знаю. Тут дело в полном и абсолютном упрямстве. В глупой – глупейшей! – гордости. Ты не сдаешься сейчас потому, что боишься: над тобой будут смеяться, о тебе станут говорить как о человеке, который отступил, потерпел поражение…

– Банти! – ахнул я, но ее понесло.

– Это именно так и есть. Что ж, вот тебе мой ультиматум. Либо ты прощаешься с этим делом, либо прощаешься со мной. Выбирай.

– Это безумие, – вскричал я. – Ты не можешь это всерьез!

– Могу, – самым решительным тоном отрезала Банти. – Итак?

– Но это немыслимо, – начал я и услышал щелчок. Не произнеся ни слова, Банти бросила трубку. Я постоял с минуту, беспомощно глядя на аппарат. Нет, это просто абсурд, это нечестно. Вид хмурого Росса, который столбом стоял у дверей, вернул меня к чувству реальности.

«Какой страшный умысел может родиться у человека примерно за пять минут», – прикинул я, быстро оглядывая комнату.

Там все выглядело в точности так, как когда я из нее вышел.

– Я ухожу, – бросил мне Росс. – Но хочу, чтобы вы знали: ваша игра для меня раскрыта. Советую вам соблюдать осторожность.

Несмотря на обостренные отношения, я, что естественно, помог ему надеть пальто, открыл перед ним дверь, проводил в холл. Но он в ярости отшатнулся, когда я, прощаясь, протянул ему руку, и решительным шагом вышел на улицу. Я вернулся к себе, закрыл дверь, рухнул в кресло и уткнулся лицом в ладони. Надо было все обдумать, причем быстро и четко, но мысли мои метались, как гонимые ветром листья.

«Сегодня, – пробормотал я, – на мою жизнь будет совершено последнее покушение. Но в каком оно будет виде?»

И тут мне явилась идея. По меньшей мере я могу записать свои подозрения и все происшествия, которые со мной случались, что-то вроде последнего письма, которое в крайнем случае обнаружат.

Я вытащил авторучку, отвинтил крышку.

«Я пишу это на непредвиденный случай, – начал я. – У меня есть основания подозревать, что я в огромной опасности, и я не знаю, чем это все чревато». Продолжил я описанием того, как представляю себе ситуацию, изложил собранные мною факты, все, что могло бы указать на Росса, и приложил две страницы, напечатанные на его машинке. Об Айрин Кобб я не упомянул, не желая отвлекать внимание от основного объекта. В любом случае ничего из того, что произойдет сегодня, с нею никак связано быть не может. Подписав документ, я сложил его вчетверо и спрятал в карман пальто. Если у полиции возникнет необходимость осмотреть мою квартиру, там его и найдут.

Покончив с этим, я остался сидеть в гостиной с включенным верхним светом и задернутыми шторами. Я решил, что не лягу сегодня. И вдруг мне показалось, что холод ползет у меня по ногам. Я посмотрел на часы. Почти два часа ночи. Протянув руку, я взялся за почти нетронутый стакан с виски и в два глотка его выпил.

Холод, однако, не отступил, а только усилился. Меня стала бить дрожь. Я заметил, что корчусь от боли. Встал было на ноги, но тут же согнулся вдвое. Обведя взглядом комнату, я вдруг, как внове, увидел стакан, в котором на дне осталось совсем чуть-чуть виски.

– Виски отравлен, – закричал я, как будто кто-то мог меня слышать, а потом упал на ковер и стал кататься по нему от боли. Человек крепкого здоровья, в обычных обстоятельствах я не прибегаю к помощи докторов, и в этот момент решительно не знал, к кому обратиться.