Будильник в шляпной картонке

– Как вы полагаете, не вырвана ли тут страница? – вопросил меж тем Хайд, и они с Фишером склонились над дневниковой тетрадью. Позвали и старшину присяжных, а затем тетрадь пошла по рукам его товарищей. Общее мнение склонилось к тому, что страница определенно вырвана.

– Мы можем это доказать, сэр, – спокойно сказал сержант Фишер, – тетрадь куплена в нашем городе.

Хайд поднял голову. Лицо его было бледно, глаза потухли.

В зале зашикали, воцарилась тишина.

– Я говорю, сэр, – продолжил Фишер, – мы можем купить такую же и пересчитать страницы. Все тетради одинаковые. Но по виду того, как вытянута эта нитка, которой сшиты страницы, можно судить, что одна из них вырвана.

– Займитесь-ка этим, – велел Хайд. – Это может оказать влияние на ваш приговор, – добавил он, обращаясь к присяжным.

– Но ведь есть письмо, – сказал старшина. – Вы же не скажете, что оно подделано.

– Если подделано, то преступник зря теряет в Марстоне время. Это должен быть настоящий профессионал. Почерк Райта не то что скопировать, разобрать трудно. А потом, кто знал, что сказал ему доктор? И многие из фактов, приведенных в письме. Про них известно было только ему. Нет-нет, я думаю, в том, что это самоубийство, сомнений нет никаких.

Тут вмешался Бэгшоу, полицейский врач:

– Оружие располагалось в нескольких дюймах от лица, вместо того чтобы быть прижатым к виску, как обычно в таких случаях.

Атмосфера в зале накалилась. «Неужто второе убийство?» – зашептались присутствующие. Снова вызвали Батлера. Он засвидетельствовал, что в комнате, когда он вернулся, никаких вырванных страниц не было.

– Однако это не значит, что мистер Райт не вырвал страницу сам и не сжег ее. Это вполне естественное объяснение.

Минуту подумав, все решили, что да, так оно и есть. Возбуждение было улеглось, но тут этот дурак Батлер произнес следующее:

– Простите, что упоминаю про это, сэр, но тут есть еще одно обстоятельство.

– О чем вы?

– Пока я ждал приезда полиции, сэр, у меня было время оглядеться, ничего не трогая, и я заметил на полу листья и веточки.

– Ну и что?

– А как они могли попасть в комнату, сэр?

– О чем вы, Батлер?

– О листьях и веточках, сэр.

– Ну, наверное, они пристали к пальто мистера Райта, когда он пришел с улицы.

– Но как это могло быть, сэр? Он же не забирался в кустарник. А потом, он всегда сразу переодевался, входя в дом, и никак не мог занести листья в библиотеку.

Дело затягивалось. Сидя безмолвно в своем углу, я поймал себя на том, что молю об отсрочке. Классическая выйдет нелепость, если меня привлекут за эту смерть. Хорошо еще я не поддался минутному искушению и не уничтожил письмо. Подделать такой почерк просто немыслимо. Но, пожалуй, вырывая последнюю запись в дневнике, я поступил опрометчиво. А с другой стороны, как я мог оставить ее, эту запись? Ведь это был смертный приговор Виоле Росс!

Чуть погодя, Хайд взял бразды правления в свои руки и прекратил разглагольствования. Он заявил присяжным, что их дело – прийти к согласию относительно причин смерти. Опираться они должны только и исключительно на факты. У них есть предсмертное письмо Райта, написанное безусловно его рукой; у них есть револьвер, без сомнения, принадлежавший покойному; у них есть медицинское заключение; в противовес этому имеется горстка листьев и веточек, присутствие которых в комнате внятно объяснить трудновато, но не исключено, что покойный принес их сам. Самое серьезное – это свидетельство Батлера, касающееся дневника, однако если с дневником и впрямь «баловались», на существо приговора это повлиять не может.

Присяжные ушли совещаться. Отсутствовали они довольно долго, но, наконец, вернулись и с кислым видом вынесли свой вердикт: «Самоубийство в состоянии расстроенного сознания». Вслед за тем старшина сказал, что они настаивают на частном определении.

– Что такое? – вскинулся Хайд, с неодобрением на него посмотрев.

– Мы считаем, что должно быть проведено дальнейшее расследование.

Хайд прихлопнул эту идею в зародыше:

– Вы хотите сказать, что не удовлетворены объяснением причин смерти?

– Нет-нет, этим мы вполне удовлетворены. Мистер Райт покончил с собой, это так, но некоторые факты, на наш взгляд, остались не вполне ясными.

– Вы здесь для того, чтобы решить, при каких обстоятельствах покойный умер. Все остальное не входит в сферу вашей компетенции.

Старшина сел на свое место, сломленный и недовольный. Зал опустел. Хайд поймал мой взгляд и кивнул, подзывая. Лавируя между стульями, я пробрался к нему.

– Послушайте, Арнольд, я так жестко заткнул старшине рот только потому, что не хочу возбуждать публику. У нас и так хлопот больше, чем мы в силах справиться. Но знаете, я с ним согласен. Тут что-то нечисто.

– Вы имеете в виду мусор? Листья и веточки?

– И почему вырвана страница из дневника? Она ведь вырвана, это видно.

– Думаете, Райт не сам это сделал?

– Да мало того, что страница вырвана. Еще и другие выжжены. Вопрос в том, что Райт написал там такого, что кому-то мешает и этот кто-то решил это скрыть?

– Вы имеете в виду… Шантаж? – отшатнулся я.