Будни и праздники

— А вы, командир, из каких мест будете? После института к нам или еще где работали? — спрашивал он ненавязчиво, дружелюбным тоном, словно бы из чистого любопытства, строил предложения с выбором, мягко, смотрел на Дмитрия наивными очами и хмыкал после его ответов.

Пока дошли до станции, он задал, наверное, с сотню вопросов.

Но Дмитрий не торопился откровенничать и отвечал с недомолвками, а то и с юмором. Понимай, мол, как хочешь. Сам он Малявку расспросами не донимал, а только полюбопытствовал:

— Дорога на Рыбхоз хорошая?

— Нормальная.

В одном из углов разгрузочной площадки были сложены на деревянных прокладках железобетонные стволы. Рядом стоял опоровоз — машина с площадкой и специальным прицепом для перевозки длинномерных грузов. Дмитрий улыбнулся, вспомнив вдруг, как впервые услыхав слово «опоровоз», воспринял его как «паровоз», и потом недоумевал, каким же образом «паровоз» может вывозить грузы в местность, где нет железных дорог?

Возле опоровоза стоял маленький с розовой лысинкой шофер по фамилии Сидоров.

Первая опора уже покоилась на машине.

Малявка пришел на помощь. Работал он неторопливо, но сноровисто, уверенно, как и всякий профессионал. В считанные минуты погрузили вторую опору.

Потом потяжелевшая машина катила по широким райцентровским улицам. Малявка демонстративно смотрел вперед и сопел.

Не успели выехать из Райцентра, как это сопение перешло в храп. Малявка спал, уткнувшись курчавой, тяжелой, как двухпудовая гиря, головой Дмитрию в плечо. Дмитрий несколько раз толкнул его, тот замурлыкал, забубнил во сне, выпрямился, но храпеть не перестал.

Дорога была сделана наспех и покрыта самым дешевым асфальтом, с пятнами, гребешками и проплешинами, но машина, отягощенная двумя пятитонными опорами, бежала без резких толчков. Из выжженной бурой степи вползал в кабину знойный воздух. Меж колючками сновали такие же бурые суслики, настороженно поглядывая на машину. Два раза дорогу перебегали зайцы, потом на дальний бугор выбежала лисица.

— А зверье здесь, видать, непуганое, — сказал Дмитрий.

— Кто же его напугает?! — отвечал Сидоров. — Эти твари раньше видели человека раз в десять лет. Жрали да плодились. В Рыбхозе в камышах — ужас, что делается! Кабаны так и шныряют. А птицы сколько! Только все — охоте теперь конец.

— Что так?

— Охотничков много появилось. Глядишь, всю дичь за год перебьют. Теперь начнут следить за этим делом.

Впереди показались нефтяные вышки, чуть дальше — розовые домики и молодые деревца вокруг них.

— Шодлик, поселок нефтяников, — пояснил Сидоров. — А полтора года назад была голая степь.

Перед самым Шодликом Малявка ожил. Глаза у него заблестели, мясистый нос работал, как трактор на подъеме.

— Командир, — спросил он, наконец, — вы как, микстуру употребляете?

— Какую микстуру? — не понял Дмитрий.

— В смысле пивком побаловаться или вином, — и Малявка отчаянно подмигнул.

В это время опоровоз поравнялся со строением, украшенным вывеской «Ошхона — столовая». Сквозь широкие окна проглядывался буфет с батареей бутылок. Дмитрий понял.

— Дорогой Федор Лукьянович, ничто так не вредит здоровью, как алкоголь. Особенно после болезни.

Малявка нахмурил брови, но настаивать не решился.

За Шодликом потянулась та же однообразная степь. Кабина раскалилась, мотор, казалось, взорвется от перегрева. Но вот степные колючки стали зеленее, воздух посвежел. Вдали показались рощицы, блеснула синева озер. Дорога пересекала полноводный канал.

— Ну, вот, — зевнул Малявка, — ехали-ехали, к речке приехали. Мост переехали — дальше поехали. Командир, видите на горизонте синие точки? Это наши вагончики. А всю эту степь нам еще предстоит пропахать в обратном направлении.

IX

Три синих вагончика стояли бессистемно на самой окраине поселка под вековыми чинарами. У умывальника плескался стройный мускулистый парень в красных плавках. Он мельком глянул на машину и опять принялся растирать мокрое тело, покрякивая от удовольствия. Несколько брызг попали Дмитрию на руку — вода была ледяной.

— Эй, Жора! — крикнул Малявка. — Опять закаляешься? Смотри, застудишь себе кой-чего.

Тот повернул к ним красивую голову с черными смелыми и вместе озорными глазами.

— А нам, бывшим солдатам-строителям, ничего не страшно. Мы простуды не боимся. Верно? — и подмигнул Дмитрию.

— Шофер нашей бригадной машины, — пояснил Малявка. — Вообще-то он Хайтбай, но мы зовем его Жорой.

По самодельной колченогой лестнице поднялись в вагончик. Бригадир, втянув в себя воздух, прошептал, как заговорщик:

— Обед варится.

Они зашли в одну из половинок вагончика. За столом сидели двое: белоголовый крепыш и некто в кожаной, несмотря на жару, куртке.

— Кого привез с собой, Лукьяныч?

— Нового командира. Дмитрия Денисовича Папышева. Прошу любить и жаловать. Сам он бывший офицер и любит, чтобы во всем был военный порядок.

Монтажники поднялись из-за стола.

Белоголовый крепыш — славянская душа и такая же славянская физиономия — до боли пожал Дмитрию руку.

— Василий, Плотников. Очень приятно.

— Колька, — представился второй. Было ему далеко за сорок; лицо худощавое, безразличное, но маленькие глазки смотрели колюче.