Будни Снежной бабы

В парке они лепили снежную бабу – хрустящий снег, под которым, словно старый пергамент, свернулись старые листья, лепился плохо, и Любава мяла комочек в варежках, сложенных чашечкой – ей мешала неповоротливая и опухающая к вечеру рука, но Виктор обхватил ее руки своими и крепко-крепко сжал. Когда он отпустил, она раскрыла пальцы и увидела крепкий снежок.

И ей показалось, что не снежок попался в его ладони, а ее сердце, такое же холодное словно сердце сказочной невесты.

– Вот, – сказал он, когда снежная баба, слепленная с немалыми усилиями, близилась к завершению – стояла на снегу, слегка подбоченившись. – А она красотка.

– Чего-то не хватает, – прищурилась Любава, получила от Виктора свой стаканчик с чаем из термоса и сделала глоток – греться. – Ой, я знаю чего!

Она порылась в пакете с продуктами, предусмотрительно собранными на прогулку, и вскрыла банку с крупными маслинами.

– Ей нужны глазки, – сказала она, и снежная баба получила глазки-маслины.

– Не замерзла? – спросил Виктор и обнял Любаву со спины. Под его рукавицами хрустнула тоненькая Любавина куртка, а еще – от страха завыла и заверещала душа, оповещая отчаянной сиреной «Опасно! Опасно!»

Любава тихонько высвободилась. Слишком близко к груди. Слишком страшно потерять его – ее не-принца.

Он с беспокойством на нее посмотрел. Серые глаза – такие читаемые, без таинственных глубин и загадок. Его чувства всегда отражаются в них, а на лице – нет. Лицо у него, пожалуй, даже слишком неподвижное – только освещается иногда улыбкой. Улыбка сдержанная, в уголках губ появляются морщинки, словно ограничители – дальше нельзя, дальше уже слишком.

У него и на лбу морщинки, две параллельные линии между бровей. Галя Весенняя считает, что это означает – ему на судьбе написано иметь двух жен. «Сразу или по очереди?» – тут же съехидничала Роза.

Жена-жена, его жена. Какая она? Почему полюбила другого?

– Потому что я слишком скучный, – пояснил ей Виктор на третьем свидании, сам заведя этот разговор, – сейчас почти все творческие люди. Что-то пишут, высказывают мнения в интернете, ведут блоги, живут яркой жизнью. Фаина сама такая: творческая. Она ведет колонки о косметике и фитнесе в каких-то журналах, постоянно на выставках, постоянно в бурлящей тематической среде. Ей там хорошо, она плещется, как рыбка, в новостях, всяких скандалах, расследованиях. А я как бык – тяну и тяну свою лямку в ту сторону, где садится солнце. Я не очень-то понимаю в этих всех обсуждениях. Слова по отдельности понятны, а в целом – нет. Ну, например, целый месяц обсуждала она с друзьями в интернете нашумевшую статью какой-то журналистки об убийстве мужем жены. Журналистка обвиняла погибшую, мол, неправильно жила, довела мужика и поделом ей. И Фая мне зачитывала целые куски переписки – вот один возмущается на три страницы, вот второй анализирует журналистский подход… Она негодовала, кипела, писала что-то обличающее… А я что? Я бы только руки сходил помыть, не люблю трупоедов. И все. Фая разочаровалась, мне кажется… ей хотелось вместе кипеть, обсуждать. Она у меня богема. И блогерша, и выставки освещает, и пишет статьи в интернет-глянец… я правильно назвал – глянец?

Любава подумала, что сейчас ей будет отведена роль утешительницы, и заранее приготовилась объяснять, почему терпеть не может игры вида «вот такой я дурак – ах, нет, на самом деле ты не такой!»

Но ей не пришлось. Виктор сразу же спросил ее:

– Почему ты развелась, Снежинка?

Снежинка – потому что легкая, маленькая и холодная, так он ей пояснил.

Любава задумалась. Вот край ее личной пропасти – шагнуть туда сейчас? Хватит ли сил? Не хватило.

– Я еще не готова это обсуждать, – переведя дух, ответила она.

Виктор спокойно кивнул.

Любава отшатнулась от пропасти и снова задышала ровно.

Но его вопрос заставил ее задуматься. И себе бы она ответила так:

«Я развелась (кстати, где же Степа с разводом?), потому что моя жизнь зашла в тупик. Мы с мужем перестали идти вперед, упершись в стену носом. Пока наши руки были сомкнуты – наверное, по привычке, мы все еще держались друг за друга. Но пришла болезнь и расцепила наши пальцы, и тогда каждый из нас увидел, что в мире существует не только эта стена, а есть еще и двери. Он увидел свою дверь первым и вышел, оставив меня одну. Там, за стеной, его ждала другая женщина – волшебная, фантастическая, не-я. С ней открываются совсем другие пути. Я же долго не могла найти свою дорогу – и не пыталась, пожалуй. Я оплакивала свою потерю. И вот слезы начинают высыхать, их пелена бледнеет, и я вижу, что мне тоже пора в путь – одной ли или с тобой, о мой бык, но я тоже хочу идти туда, где садится солнце».

Полюбить – это просто, но порой необъяснимо. Почему любил Ральф де Брикассар свою Мэгги? Почему она любила его? Потому ли, что она была его Галатеей, а он для нее – Скульптором? Она была его Лилит, полной запретного меда, а он – ее Создателем?

Почему Любава влюбилась в этого человека? Потому ли, что он был ее Иваном-царевичем, прискакавшем на сером волке с водой живой и водой мертвой?

Ее раны зарастают – действует мертвая вода.