Буковый лес

Оказывается, Сурен поселился в зале игровых автоматов. И правильно сделал. Там прохладно, и денег с присутствующих не берут в отличие от восьмизвёздочных отелей, в которых на море жил его сын с семьёй. Как только я это узнала, сразу решила отдать ему сумку. Только каким образом? Вещи его я запихала в нехитрый саквояж, подравняла, чтоб разошлись равномерно, и тоже, как сын, спрыгнула с балкона. Потом позвонила Сашке, велела взять с собой деда и устроить с Суреном-Резинкой на нейтральной территории «случайную встречу». Всё прошло отлично. Сашка при встрече разыграл бесконечное удивление и не менее бесконечную радость. Они вчетвером пошли ко мне за сумками. В смысле его «новый друг» тоже увязался. Дед гордо, моим ключём отомкнул входную дверь.

Как только дверь распахнулась, Сурен с тихим воем кинулся к «своему» дивану, и все присутствующие поняли, что его не так легко будет оттуда отодрать.

– Дядя Сурик! – Саша был сама любезность. Дед стоял в коридоре живым укором, тряс подбородком и молчал. Он всегда тряс подбородком, когда нервничал.

– Дядя Сурик! Вот ваша сумка.

Однако Сурен тянуть руки к заветным вещам не спешил.

– Когда твоя мама приедет? – Наконец сдавленно, но с большой надеждой в тоне выговорил он, словно ожидал появления не Сашиной, а минимум своей собственной мамы.

– О-о-о!!! Моя мама! – Сашка совершенно искренне рассмеялся, потому что знал, что этого обычно даже сама мама никогда не знала. – Она же переводчиком уехала. Как отпустят, так и вернётся.

Тип похожий на субъекта вдруг подал голос:

– Так вы бы человеку хоть ключи от квартиры оставили, если уезжаете!

– Точно! На самом деле! – Сашка был абсолютно с ним согласен и даже негодовал. – Но моя мама такая рассеянная… Ужас! Говоришь ей, говоришь, а она и не слышит! Так что, дядя Сурик, берите поскорее свои вещи и бегите из этого страшного дома.

– Как «бегите»?! – Однообразное лицо скроило гримаску удивления, – А где он сегодня будет ночевать?

– Дядя, мне шестнадцать лет и я не знаю, где он будет ночевать! – Сашка умел войти в роль из которой потом очень тяжело выходил. На этот раз он был дебильноватым мамкиным сыном, которого дед с бабушкой поят парным молоком с ложки.

Сурен выпрямил спину и теперь, чувствуя приближение развязки, сидел на диване, с которого уже убрали его постельное бельё, с таким надменно-торжественным видом, словно давно репетировал роль массовки на Нюрнбергском процессе..

– Так может, дед его к себе заберёт? – Субъект, взяв на себя роль адвоката по гражданским искам, ну никак не мог уняться.

У деда подбородок как съехал вправо, так и не пожелал возвращаться в исходное положение.

– Нет? Ну так где же он будет жить до среды?! – Субъект понимал ответственность момента, и тем не менее катастрофически терял лицо.

– А у вас! – Сашка выскочил из роли дурака почти мгновенно.

– Ав! – Сказал субъект и пододвинул ногой Сурену сумку. Стоящий в коридоре дед распахнул входную дверь.

– И всё? – Ирка была совершенно разочарована, – Они так и ушли?! Да разве ж так можно?! Это же люди… нет, это – попавший в трудную ситуацию человек. Все мы иногда нуждаемся в помощи и просто обязаны друг друга понимать.

– То-то ты меня понимаешь! У меня стресс от этого туберкулёзника с бредовыми идеями и маниакальными мыслями, а ты всё за него переживаешь!

Подруга не врала. Только сейчас Ирка отметила про себя чёрные круги под её глазами и нездоровый цвет лица

– Я боюсь ходить по улицам: мне кажется за каждым углом он меня караулит, боюсь подходить к телефону. К тебе тоже не стала стучать в дверь, потому что думала, а вдруг он выследит меня и будет поджидать в твоём подъезде. Эх, Ирка… если б ты знала сколько здоровья за эти дни ушло… И потом это не всё. Этот Резинка-таки забыл у меня дома «парадные» туфли Тоже похожи на сланцы, только чёрные. Так вот, я их упаковала, пошла в супермаркет, купила там ему в подарок пять литров лучшего оливкового масла, всё-таки он маме лекарства привозил, оставила на кассе все это добро и вот прошу теперь тебя позвонить ему и сказать, чтоб он это забрал. Вот теперь кажется всё.

– Какой ужас! – В Иркином голосе звучало явное разочарование. Я всё равно, так как ты не смогла! Людям свойственно ошибаться, на то они и люди.

– Ир, ну не смогла бы да и ладно. Я больше не могу обсуждать эту тему, а уж тем более – в чём-то раскаиваться. Если я вижу холодный расчёт, вижу, что кому-то ну очень хочется сделать из меня лохушку, ну не могу я ему подыграть! Хорошо, он что то не рассчитал, ошибся, так чего он к сыну не поехал?