Булгаков

Эрдман. Товарищ Шиваров, вам хорошо известно, что я — безответственный шут, к тому же достаточно трусливый, чтобы из страха перед болью обвинить кого угодно, даже вас. Так что если вам требуется от меня что-то конкретное, то начинайте меня пытать целенаправленно, а не столь неопределенно. Я сделаю все, что только захотите.

Шиваров(после паузы). Как вы узнали, что это я?

Эрдман. Внимание! Это шутка. По отсутствию лица.

Шиваров разражается смехом.

Шиваров. В молодости я тоже мечтал стать писателем. Мне казалось: искусство дает необычайную власть над людьми. Изменяет их внутренне. Делает лучше. Ну, хорошо. Поменяйте свет.

Включается рабочий свет, обнаруживая троих следователей и Эрдмана.

Предлагаем вам прочесть нечто вроде либретто. Это первоначальный проект концертной программы. Скетчи, песни, сатирические монологи.

Эрдман. То есть, все-таки — пытки?

Шиваров

. Эрдман! Не паясничайте! Товарищ Берия поручил создать ансамбль песни и пляски НКВД. Это задание высшей государственной важности. Мы набираем коллектив профессионалов. К сожалению, возникли осложнения со сценарием. Вот это, (Указывая на папку.) не совсем то, что нам нужно. Даже типичное не то.

Эрдман. Но почему?

Шиваров. Не во всем отвечает нашим пожеланиям. И вообще… Отсутствует прочная связь с самым главным. Да и не смешно совсем. Понятно?

Эрдман. Как будто.

Шиваров. Садитесь за этот стол и все прочитайте. Вот вам перо и бумага. Делайте замечания на каждой странице.

Эрдман. На поезд опоздаю. Я действительно только проездом.

Шиваров. Договоримся так — сейчас вы посидите над этим текстом часа два-три, а потом переночуете в нашем общежитии. Завтра утром я вас допрошу и тогда решу, можно вас отпустить или пока что нельзя.

Эрдман. Понятно.

Шиваров. Принимайтесь за дело.

Эрдман садится за стол на место Шиварова

Мы не будем стоять у вас над душой. Слишком много дел. Можете здесь спокойно сидеть и работать. Вам никто не помешает.

Эрдман

. Спасибо.

Шиваров(смотрит на часы). Часа, скажем, через два к вам заглянет товарищ Чертов и проводит в общежитие. Если к этому времени вы еще не закончите, он подождет.

Правдин. Только ничего не трогайте в том помещении. Там сложная техника.

Чертов. Оставим вам только этот свет. Достаточно?

Эрдман. А если мне захочется, например… в туалет?

Шиваров. Так сходите.

Чертов. Тут рядом, по коридору направо.

Шиваров. А я буду работать в комнате шестьдесят шесть. Только нигде дальше не бродите, а то мы вас опять потеряем. Ясно?

Эрдман. Все ясно.

Шиваров. Тогда принимайтесь за работу.

Чертов. До встречи.

Выходят. Эрдман раскрывает объемистую папку, оставленную на столе Шиваровым и заглядывает в нее без особого интереса. Вздыхает. Немного погодя начинает насвистывать мелодию «Легко на сердце…» Стук в дверь.

Эрдман. Войдите.

Входит Берков.

Берков. Товарищ Шиваров здесь?

Эрдман. Нет. То есть, он здесь. Где-то в здании.

Берков. Я бы хотел передать пластинки лично ему.

Эрдман. Пластинки? Что за пластинки?

Берков подходит ближе.

Берков. С музыкой Рахманинова. Товарищ Шиваров просил доставить как можно скорее. Для товарища Берии.

Эрдман. Ах да, да, совсем забыл, что товарищи еще и меломаны.

Берков подходит к столу и внимательно разглядывает Эрдмана. Начинает смеяться.

Над чем вы смеетесь?

Берков. Над самим собой. Я уже начал думать, что мне привиделся призрак, потому что встретил вас, товарищ, в театральном буфете, а все меня убеждали, что никого там не было.

Эрдман. Не хотели признаться, что знают меня?

Берков. Нет, это не так. Видимо, из врожденной деликатности.

Эрдман. Вы правы. Советскому народу свойственна некая чрезвычайная тонкость в обхождении.

Берков. А я, глупец, даже принимал вас за Воланда.

Эрдман. Как, как?

Берков. Ну, Воланд. Немец. Впрочем, не стоит вам надоедать моими фантазиями.

Эрдман. Почему же. Это весьма интересно.

Берков. Есть один драматург — Булгаков. Так, человек как человек, а вот пишет очень интересно. Остроумно.

Эрдман. Я кое-что слышал.

Берков. Возможно, вы также слышали, что это я с полгода тому назад убедил его написать пьесу о товарище Сталине. Прекрасная пьеса. Мы еще поставим ее. Нужно только внести мелкие поправки и тогда сыграем. Только он не хочет править. Считает, что эта пьеса — самоубийство для него.

Эрдман. Отчего же?