Бумажные города

Мама Марго говорила, что ее подсказки ни к чему не приводили, но я теперь знал, что таких подсказок – целая цепочка и предназначены они, похоже, мне. Я тут же вспомнил, как Марго мне сказала в «СанТрасте», что я ей больше нравлюсь, когда веду себя уверенней. Я перевернул пластинку и поставил ту самую песню. «Племянница Уолта Уитмена» открывала вторую сторону. В общем, неплохо.

Тут я увидел в дверном проеме Руфи. Она смотрела на меня.

– Руфи, не подскажешь, где искать? – спросил я.

Она покачала головой.

– Я уже смотрела, – хмуро сказала она.

Радар взглянул на меня и кивнул головой в ее сторону.

– Посторожи, пожалуйста, чтобы нас родители не застали, – попросил ее я.

Руфи кивнула и ушла. Мы закрыли дверь.

– Что такое? – спросил я Радара.

Он подозвал нас к компу.

– За неделю до исчезновения Марго долго висела на сайте Мультипедии. Я сужу по тому, сколько времени она была залогинена. Но Марго стерла всю историю, так что я не знаю, на каких страницах она была.

– Слушай, Радар, а посмотри, кто такой Уолт Уитмен, – сказал Бен.

– Поэт, – ответил я. – Девятнадцатого века.

– Прекрасно. – Бен аж глаза закатил. – Стишки.

– Что в этом плохого? – спросил я.

– Поэзией только эмо интересуются. Боль. О, боль. И вечный дождь. В моей душе.

– Да, Шекспир, наверное. – Мне не хотелось говорить на эту тему. – У него племянницы были? – спросил я у Радара.

Он уже открыл статью об Уитмене. Тот оказался тучным мужиком с огромной бородой. Я его стихов не читал, но на вид он казался хорошим поэтом.

– Знаменитых не было. Тут упоминаются два брата, но неизвестно, были ли у них дети. Наверное, смогу найти, если надо.

Я покачал головой. Я не видел в этом смысла. Я снова принялся осматривать комнату. На нижней полке помимо пластинок было еще и несколько книг – учебники со средней школы, потрепанные «Изгои», старые номера подростковых журналов. Разумеется, ничего связанного с племянницей Уолта Уитмена.

Потом я просмотрел книги на столике у кровати. Ничего интересного.

– По идее, у нее должна бы оказаться книга с его стихами, – предположил я. – Но ее, похоже, нет.

– Есть! – возбужденно сказал Бен.

Он сидел на коленях у книжной полки, я подошел к нему и увидел ее. Это была тоненькая книжечка, втиснутая между двумя учебниками в самом низу. Уолт Уитмен. «Листья травы». Я ее вытащил. На обложке была его фотография, светлые глаза поэта смотрели прямо на меня.

– Неплохо, – ответил я.

Бен кивнул.

– Может, уже пойдем отсюда? Можешь считать меня старомодным, но я бы предпочел с ее предками не знакомиться.

– Мы ничего не упустили?

Радар встал.

– Ну, мне кажется, что она пока весьма прямолинейна, в книге должно что-то быть. Хотя это странно – ты не обижайся, конечно, но раньше Марго всегда эти ключи оставляла родителям, с чего вдруг она на тебя-то перекинулась?

Я пожал плечами. Ответа я не знал, хотя надежда конечно же была: Марго хотела убедиться, что я смогу действовать уверенно. Может, на этот раз она хотела, чтобы ее нашли и чтобы это сделал я. Возможно, что после того как она выбрала меня в ту самую длинную ночь, она выбрала меня еще раз. И вероятно, того, кто ее найдет, ждут несказанные богатства.

Вскоре после того как мы вернулись ко мне, Бен с Радаром ушли – точнее, после того как они оба по разу просмотрели книгу и не нашли никаких других явных подсказок. Я достал из холодильника холодную лазанью, взял Уолта и пошел к себе. Это была копия первого издания «Листьев травы», выпущенная издательством «Пингвин Классик». Я немного почитал предисловие, а потом стал просто листать. Там было несколько подчеркиваний, сделанных синим цветом, все – в дико длинном стихе под названием «Песнь о себе». А две строки были подчеркнуты зеленым:

Прочь затворы дверей!И самые двери долой с косяков![4]

Почти всю вторую половину дня я пытался разгадать смысл этой цитаты, думая что, может, Марго хочет, чтобы я перестал быть таким паинькой и начал побольше хулиганить. Еще я по нескольку раз прочел все подчеркнутое синим:

Ты уже не будешь брать все явления мира из вторых

или третьих рук…Ты перестанешь смотреть глазами давно умерших…или питаться книжными призраками…Я, праздный бродяга.Все идет вперед и вперед, ничто не погибает.Умереть – это вовсе не то, что ты думал, но лучше.Если об этом не знает никто во вселенной, я доволен,Если знают все до одного, я доволен.

Подчеркнуты были и последние строфы «Песни о себе» целиком.