Читаем Бумажный театр. Непроза полностью

Наконец, третье пространство – авансцена. Здесь стоит копия с безумного памятника Федорову работы архитектора Артема Власова, что в Боровске. В театральном пространстве бюст стоит на высоком постаменте, откуда Федоров и будет время от времени появляться, как из своей каморки.

Древний культурный архетип нарушен: принятая во многих культурах и народах трехчастная форма – Небо, Земля и Преисподняя – претерпевает некоторое изменение. Небо, вечное и бесконечное, неизменно; Земля как мастерская художника находится в настоящем времени; а то, что происходит на авансцене, отнюдь не преисподняя, а рабочая площадка, место научных и нравственных дискуссий и соединения сегодняшего мира и будущего.


(Для сведения. Вот как сам Циолковский описывает свою мастерскую:


“У меня сверкали электрические молнии, гремели громы, звонили колокольчики, плясали бумажные куколки, пробивались молнией дыры, загорались огни, вертелись колеса, блистали иллюминации и светились вензеля. Толпа одновременно поражалась громовым ударам. Между прочим, я предлагал желающим попробовать ложкой невидимого варенья. Соблазнившиеся угощением получали электрический удар. Любовались и дивились на электрического осьминога, который хватал всякого своими ногами за нос или за пальцы. Волосы становились дыбом, и выскакивали искры из всякой части тела. Кошка и насекомые также избегали моих экспериментов. Надувался водородом резиновый мешок и тщательно уравновешивался посредством бумажной лодочки с песком. Как живой, он бродил из комнаты в комнату, следуя воздушным течениям, поднимаясь и опускаясь”.)


экран, а еще лучше, если весь задник сцены и есть экран.


бегущая строка, сопровождающаяся зачитываемым текстом, идет сквозь все действие: высказывания героев, научная информация, последние новости. К тому же весь спектакль получаем сведения “из облака”. (Хотелось сказать: непосредственно из “ноосферы”, – но удержусь.)


хор, исполняющий то ангельские хоралы, которые слышит Циолковский, то советские песни. Иногда звучат вокальные партии, стихи и тексты.


балетная труппа. “Революционная” ритмическая пластика школы Жак-Далькроза или Айседоры Дункан. Они немного инопланетяне, эти танцоры. А может, просто люди будущего? Конечно, они мужчины и женщины. Но половые различия не бросаются в глаза.


Перейти на страницу:

Все книги серии Улицкая: новые истории

Похожие книги

Женский хор
Женский хор

«Какое мне дело до женщин и их несчастий? Я создана для того, чтобы рассекать, извлекать, отрезать, зашивать. Чтобы лечить настоящие болезни, а не держать кого-то за руку» — с такой установкой прибывает в «женское» Отделение 77 интерн Джинн Этвуд. Она была лучшей студенткой на курсе и планировала занять должность хирурга в престижной больнице, но… Для начала ей придется пройти полугодовую стажировку в отделении Франца Кармы.Этот доктор руководствуется принципом «Врач — тот, кого пациент берет за руку», и высокомерие нового интерна его не слишком впечатляет. Они заключают договор: Джинн должна продержаться в «женском» отделении неделю. Неделю она будет следовать за ним как тень, чтобы научиться слушать и уважать своих пациентов. А на восьмой день примет решение — продолжать стажировку или переводиться в другую больницу.

Мартин Винклер

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Судьба. Книга 1
Судьба. Книга 1

Роман «Судьба» Хидыра Дерьяева — популярнейшее произведение туркменской советской литературы. Писатель замыслил широкое эпическое полотно из жизни своего народа, которое должно вобрать в себя множество эпизодов, событий, людских судеб, сложных, трагических, противоречивых, и показать путь трудящихся в революцию. Предлагаемая вниманию читателей книга — лишь зачин, начало будущей эпопеи, но тем не менее это цельное и законченное произведение. Это — первая встреча автора с русским читателем, хотя и Хидыр Дерьяев — старейший туркменский писатель, а книга его — первый роман в туркменской реалистической прозе. «Судьба» — взволнованный рассказ о давних событиях, о дореволюционном ауле, о людях, населяющих его, разных, не похожих друг на друга. Рассказы о судьбах героев романа вырастают в сложное, многоплановое повествование о судьбе целого народа.

Хидыр Дерьяев

Проза / Роман, повесть / Советская классическая проза / Роман