Бункер "BS-800"/ der Fluch des Reichs.

— Рации, — продолжал Аскет, — Одна на руках, другая у дежурного, в лагере. Батарейки будем заряжать по мере необходимости, приблизительно в обед, лучше в жару — звук работающих двигателей меньше будет слышен, и бензином не так пахнуть будет. У меня ещё с собой есть гранаты — но они будут нужны для минирования подступов к лагерю. Модифицированные «РГД» отлично подходят для переоборудования в противопехотные мины! — отвлекся он от своего инструктажа. — Только порох в замедлителе заменить, и защитную скобу, вместе с плашкой, убрать. Прикопал её немного, досочку на курок облокотил, землёй присыпал — и готово! Главное самому не забыть, где ты её заложил. Теперь, полчаса всем на разбор шмоток, на перекуры, перепихоны и прочее. Затем, Симак с Борисом — идут осматривать местность, девушки остаются в лагере, я и Беркут — идём на минирование поля, после того, как Серёга проведёт краткий курс подготовки по обращению с оружием, и стрельбе из него, для наших дам.

Мы разобрали каждый своё оружие. Я пошёл прочь от лагеря, в сторону, откуда по моим расчётам должно было наступать подразделение «НКВД». Пройдя поле, я зашёл в лес, и шёл дальше, внимательна разглядывая землю под своими ногами. Я думал о Маше.

— Эй, камрад!.. — отвлёк от мыслей тихо подкравшийся Борян.

Я медленно повернулся, одновременно со мной повернулся «Калаш», висевший на плече. Дуло его, параллельно мне, смотрело на Бориса, и взгляд этой смертоносной машины был не дружелюбен. Борис боязливо покосился на автомат:

— Ты бы пушку убрал, а то как-то не по себе! Мороз по коже от этой штуки!

— Тебе говорили не подкрадываться? Чего с судьбой играешь — жить надоело? — заговорил я.

Борис был снова пьян. Пока он занимался рубкой дров, успел хряпнуть «беленькой». Зрачки — расширены, медленно реагирующие на изменяющееся расстояние предмета обзора. Язык заплетается, слишком большие паузы между предложениями, «морская болезнь» тоже на лицо. «Да он в говно!» — подумал я.

— Симак, братан, извини — забыл!.. Не крался я!..

— Где лагерь? Покажи, в каком направлении к палаткам пойдёшь?

— Лагерь? — задумчиво протянул он. — Там!.. — Борис резко махнул рукой, но градусов на 90 севернее нужного направления.

Я усмехнулся.

— Чё, правильно? — не поверил он.

— Нет! — с улыбкой ответил я.

Хотя, по большому счёту, причин улыбаться у меня не было. Борис потерял чувство меры в «общении» с алкоголем — это до добра не доведёт.

— Как обратно пойдёшь? — спросил его я.

— Да как… — задумался он. — По голосам выйду — девчонки там анекдоты травят, неприличные — смех за километр слышно!

Мы прислушались. Стояла тишина, нарушаемая лишь криком птиц и шорохом листьев на ветру, и шумным дыханием Левинца.

— Ну и где твои девчонки? — спросил я.

— Да, видать, Аскет на них прикрикнул!.. Да чего мне — с тобой и вернусь! — осенило его.

— Тебе по дыму от костра ориентироваться нужно, а не по голосу. Звук в таком лесу — плохой ориентир. Звук может отражаться — и исходить с противоположной источнику стороны. Дыма пока нет, — но тебе, заблудившись, следовало бы остановиться, и дождаться его появления. Вообще, бухим в лес не ходи — плохо может закончиться такой поход. Лес пьяных не любит!

Борис устало махнул рукой:

— Опять ты за своё, типа как тот мужик, грибник, выпил водки и увидел лешего?

— Ладно, идём со мной! Только не ори, не демаскируй наше местоположение! А то Аскет скажет: «да с такими салагами воевать — самоубийство!» Прыгнет в свой «УАЗ», и улетит к трассе с ветерком, налегке…

— Я тише воды буду! — пообещал он.

— Курок на взводе? — спросил я.

— Нет, надо?

— Нет! Не взводи.

— И я о том! — с радостью согласился Боря. — Куда идём?

— На позиции «НКВД»! — ответил я. — Потом на немецкие позиции пойдём.