Бункер "BS-800"/ der Fluch des Reichs.

Где-то за спинами бойцов разразилась очередь, разрезавшая яркими вспышками темноту. Один боец рухнул на землю как подкошенный. Егерь видел, как несколько пуль вылетели из его живота. Другой, без раздумий, только услышал голос Тереха, сразу бросился к машине — это его и спасло. Услышав за спиной стрельбу, он на долю секунды приостановился, но Егерь подогнал его яростным криком, пуская короткие очереди в сторону, где секунду назад полыхали вспышки автоматных выстрелов противника. Открыв дверь машины, боец ловко запрыгнул в неё, и Терех, без промедления, нажал на педаль газа. Машина быстро набирала скорость, сильно подпрыгивая на буграх. Магазины, лежавшие на сидении, разбросало по всему салону.

— Пригнись! — скомандовал сидевшему на заднем сидении боевику, Егерь.

В момент, когда боец пригнул голову, заднее стекло машины разлетелось на мелкие куски. Боец не растерялся, слегка высунувшись из-за сидения, он начал долбить короткими очередями в сторону невидимого, — даже под светом всё реже взлетающих в небо ракет, — врага. Луч света единственной фары выхватил из темноты чадящий едким дымом остов недавно подорвавшейся машины, внутри которой всё ещё полыхал огонь. Егерь сбросил скорость, почти остановившись у сгоревшей машины. Выгоревшая до земли трава вокруг чёрного джипа была усеяна дымящимися клочьями и частями. Вот чёрный уголь, завёрнутый в обугленную дымящуюся едким белым дымом тряпку, по контурам похожий на человеческую ногу.

— Блядь, ведь в натуре нога ж! — Егерь сплюнул в окно. — Надо будет пацанов похоронить по-человечески!

«Как я сам не подорвался!» — вдруг пришла в голову неожиданная мысль. И он поймал себя на том, что обратно он едет по своей колее, стараясь ехать в след. Делал он это не осознанно, как нечто само собой разумеющееся. Быстро доехав до машины прикрытия, обменявшись автоматами с водителем, он вновь принялся выцеливать, и уничтожать казавшегося бесконечным, врага. Боец, спасённый Терехом, снарядив автомат, принялся делать то же, что и все; делать то — за что ему платили, он выполнял свою работу. Егерь чувствовал ответственность, за погибших здесь людей. Справа, у одиноко стоящей машины, образовалась горка из трупов врагов. Машина на левом фланге была ещё жива, время от времени её освещали вспышки выстрелов. «Это ненадолго» — подумал Егерь. Вновь «оседлав» свой потрёпанный джип, он поехал на помощь оставленной врагу машине с её экипажем. Быстро доехав до неё, он увидел — дело плохо. Один человек был убит. Двое раненных снаряжали рожки для автоматов, запихивая окровавленными руками патроны, валяющиеся на земле россыпью, в рыжие пластиковые пеналы магазинов. Двое других, прятавшихся от пуль в расстрелянном салоне автомобиля, вели прицельный огонь по всё напирающему врагу. Терех отметил про себя кучу из трупов немецких солдат, высотою в метр, на которую с упорством роботов, взбирались всё новые и новые войны. Но, не успев вскарабкаться на эту страшную гору, тут же падали, сбиваемые с ног точными очередями. Некоторые снова вставали и вновь пытались штурмовать гору, чтоб вновь упасть, превращая своё тело в ещё один кирпич для страшной стены. Бойцами, занявшими оборону в машине, оказались Гриф и Шкас. Мысли о том, что эта машина ещё может ехать, не было. Панель приборов была раскурочена и разноцветная вермишель проводов торчала из полопавшегося пластика. Верхняя часть спинок сидений, — не защищённая корпусом моторного отсека машины, — была изорвана в клочья, рваные края обивки торчали во все стороны. Весь салон был усеян осколками стекла, кусками пластмассы, стреляными гильзами. При выстрелах они светились, отражая свет пороховых вспышек; в такие моменты они были похожи на свежий наст, отражающий солнечный свет. Потолок в машине, впрочем, как и лица бойцов, был чёрным — толи от копоти пороха, толи что-то горело. Сильно пахло свежим бензином.

— Все в мою машину, я прикрою! — скомандовал Егерь, разворачивая свой «Ниссан».