Бункер "BS-800"/ der Fluch des Reichs.

Удобно устроившись, он начал отстреливать проклятых солдат, появившихся здесь так неожиданно. Егерь уже не сомневался в том, что всё, что происходит на этом поле, противоестественно и необъяснимо. Хотя, будучи человеком военным, опытным, Терех всегда докапывался до причины любого явления — для него не существовало ничего необъяснимого… до этой ночи. Шкас и Гриф быстро затащили раненных в джип Тереха, дав напоследок несколько очередей по врагу, они сами запрыгнули в машину. Изуродованная машина, — остов которой только что покинули люди, — полыхнула ярким белым пламенем. Подъехав к по-прежнему ощетинившемуся несколькими стволами «Фольцвагену», в котором был приличный запас патронов, Терех высадил Шкаса и Грифа. Сам Терех направился к лагерю, спеша отвезти раненных к протрезвевшему, наверное, Паше, — и быстрее вернутся назад. Подъезжая к лагерю, к пулемётной точке, он услышал шум несущих винтов вертолёта. Тут же из стороны в сторону расхаживал Чех, одной рукой зажимавший ухо, а второй прислоняя к другому уху свой золотистый, отблёскивающий от света ракет, телефон. Ракетницей по-прежнему командовал Паша. Вертолёт показался над полем, оглушая шумом двигателей и винтов. Под фюзеляжем вспыхнул ослепительно-яркий прожектор. Вертолёт завис над ними, сильный ветер щекотал короткие волосы. Чех энергично махал рукой, показывая лётчику направление, откуда только что вернулся Терех. Подсвечивать цель вертолёта ракетами не было смысла — в небольшом лесном островке полыхал пожар. Горели деревья, ещё чадил прогоревший кузов расстрелянной «Нивы», так же на левом фланге полыхал недавно воспламенившийся «УАЗ». «Миша» медленно, словно ленивая корова, двинулся в сторону боя, наклонившись всем корпусом по ходу движения. Раздался свист — яркие вспышки вылетающих из стволов подвесок «НУРСов», осветили пространство под вертолётом. Снаряды разрывались, перепахивая землю в лагере и вокруг него. Зависнув над «Т-3», вертолёт медленно, также неохотно, развернулся боком, к наступающим из дыма и огня, редким, оставшимся солдатам, на некоторых из которых горела одежда. В этот момент, когда вертолёт ещё не успел завершить манёвр, раздалась оглушительная стрельба. По сравнению с этими выстрелами, стрельба из «Калаша» походила на стрельбу из игрушечного автомата, стреляющего пластиковыми шариками. Видно было, как при стрельбе накреняется в сторону вертолёт, движимый сильной отдачей мощного оружия. Оставалась только догадываться, чего стоит лётчику, прилетевшему сюда ночью, удерживать машину в воздухе. На «Фольцваген» посыпался град толстых латунных гильз от крупнокалиберного пулемёта. Паша пустил очередную ракету — но её тут же унесло в сторону, воздушным потоком огромного «вентилятора». Лес полыхал пожаром — дым от разрывов ракет рассеялся, и теперь были видны обгоревшие и поваленные деревья в изуродованном лагере поисковиков, от которого совсем ничего не осталось — лишь горстка пепла. Егерь подозвал Медика, и они вместе принялись выгружать раненых. Подбежал Чех, тоже как-то остервенело, схватил одного из раненных за руку, помогая выгрузить его из машины. Тут же подъехал «Фольцваген», на котором Егерь лично видел множество дыр.

— Мы их победили! — ликовал водитель.

— «Нац»! — взяв в руки рацию, стараясь перекричать шум винтов, кричал Терех. — Ответь мне, собака фашистская! Слышишь меня, мабута рваная?

— Молодец, Иван, гут! Их биштаунэн — мне очень нарвитса ваш флигент[58] машинен! Гут машинен! Завтра увидимся, Иван, ты быть здесь завтра?

— Уёбок, убирайся в ад! Залезь в нору из который ты и твои шныри повылезли!

— О, нора, щнири, — я я, до свидания, так у вас говорят? — поинтересовался он спокойным тоном.

— Пошёл нахуй!

— Русишь мат! Гут, Иван, не злись! Мы с тобой скоро видеть друг друга!

Раздался продолжительный смех. Вертолёт прекратил стрельбу, полетел по периметру огромного поля, освечивая пространство под собой мощным прожектором. Иногда жуткий его пулемёт давал короткую очередь, были видны яркие трассы пуль, вылетающих из кормы машины. В свете прожектора были виды маленькие фигурки, словно куклы, отлетающиё в стороны при попадании; притом от этих «кукол» во все стороны разлетались большие ошмётки. Это были куски плоти, вырванные мощными пулями из их тел. По завершении облёта «Ми-8» принялся кружить над понравившейся лётчику, площадкой. Вертолёт сел, слышался слабеющий с каждым оборотом, шум винтов. В этот момент завибрировал телефон Чеха. Он посмотрел на экран: «номер не определён». Усмехнувшись, он нажал на кнопку приёма вызова.

— Доброе утро! — услышал он хорошо поставленный мужской голос.

Человека с таким голосом без конкурса возьмут диктором на радио или телевидение.

— Доброе! — ответил Чех на приветствие.

— Вас беспокоят друзья, доброжелатели! — поправился звонивший.

— Я очень рад! Извините, но у меня нет времени, говорите по делу, и покороче! — сдержанно просил Чех.