Бункер "BS-800"/ der Fluch des Reichs.

— Ты пацан по-жизни, и выбор сделал пацанский! За это я тебя всегда уважал! Лучше пацаном кончится, чем в крысах жить! — хвалил Чех. — Кто с тобой?

— Пленный и Винт.

Рация замолкла. Они вышли на поле. «Фольцваген» стоял недалеко — от него ещё поднимался сизый дымок. Сама машина стала похожа на смятый в комок бумажный лист, на котором проглядывались редкие фрагменты краски. Трава рядом с машиной была забрызгана чёрным маслом. Рация вновь ожила голосом Чеха.

— Что к лесу жмётесь? Давай ближе, подкатывай под вертушку!

Они направились к вертолёту, зависшему метрах в ста от леса. Тут послышался шум громкоговорителя: говорил Чех, и его голос, усиленный прибором, перебивал шум вертолёта и разносился над лесом.

— Шкас и Гриф, что, зассали? Подкатывай к своему командиру, не по-пацански его одного в беде бросать! Вылазь, иначе мы порешим всех ваших родственников, а сами вы сдохнете в этом проклятом лесу, как Шмыга — бошки вам отрывать будут!

Терех что-то кричал в рацию, но он и сам уже не слышал своего голоса, из-за сильного шума, исходящего от вертолёта.

— Выходим, считаю до десяти! Если сейчас не выйдите — этих троих валим, и родственников их валим, вашу всю родню валим, и вас, если выживете, тоже валим!

Голос принялся отсчитывать.

— Раз, два, три… Терех видел, как на него уставилось чёрное дуло, торчавшее с борта.

Ему казалось, что ствол направлен именно на него. Дмитрий побелел лицом, из глаз текли слёзы, которые тут же подхватывал исходящий от лопастей поток ветра. Он что-то говорил, кричал Тереху, но слов было не слышно.

— Восемь, девять…

«Нет, они не выйдут!» — думал Егерь.

Пулемётчик навёл своё оружие на горстку маленьких людей, но его палец словно сковало судорогой. Он, Андрей «Афганец», не раз нажимал на спуск, и лично видел, как смертоносные снаряды сносили головы людям, разрывая их словно переспелые арбузы. Люди, иногда, продолжали бежать, пробегая при попадании в голову несколько десятков метров, словно обезглавленные курицы. При попадании в тело, некоторых счастливчиков отбрасывало, и вбивало в землю, словно гвоздями. Один раз, в Афгане, духи захватили базу, перебили всех солдат. На выручку, в числе многих, прилетел в должности бортмеханика, и по совместительству, стрелка кормовой установки «ДШК»[63]

, - и Андрей. База имела «ВПП»[64] для вертушек, в виде сложенных встык бетонных плит.

Они подлетали с подветренной стороны, и их появление над захваченной базой стало неожиданно для душманов. Основная группа боевиков тогда была на этой самой бетонной площадке. Застигнутые врасплох, моджахеды не успели найти себе укрытие от выпущенных с вертолётов пуль — его, кроме матерчатых палаток, и не было. Андрей первым открыл огонь. При стрельбе он заметил, что крупные пули, при попадании в бетон, срикошетили, и подняли в воздух тело «духа». Выглядело это неестественно, страшно и в тоже время как-то красиво, притягательно. Перед вылетом он раскурился марихуаной, растянув смолянистый косяк на экипаж. И теперь, под действием этой дури, захватившей ум стрелка, он стрелял, поражая противника рикошетом. Зрелище подбрасываемых на десяток метров вверх людей притягивало его, и он испытывал новое, не с чем несравнимое чувство. Он выцеливал и стрелял, получалось не всегда, пули, попав в бетон, поднимали с земли облака пыли, которые тут же сдувал поток винтов. Иногда от людей в небо отлетали куски, головы, руки, и другие части тел. Его завораживало это зрелище, да судя по всему не только его — пилот вертолёта старался держать нужный угол, для поражения врага именно рикошетом. Он многое понял на той войне, и самое главное он уяснил для себя — нет ничего дороже и крепче братства! Он знал, что эти три человека, которых он держит на прицеле, стоят дороже взвода чужих друг другу солдат. Не раз его спасал друг, вытаскивая раненного Андрея из обломков вертолёта под огнём противника, рискуя при этом потерять всё! Он слышал про Тереха, хотя лично с ним знаком не был — и вообще, не прислушивался к обсуждениям незнакомых ему людей — Терех стал исключением. Он знал, что Терех воевал в Чечне — где он вместе со своими солдатами был предан своим же руководством. Андрей вообще мало кого знал, он жил один, и плевал на всех с высокой колокольни. Но зато он как ребёнок радовался, когда подходил он к вертолету. Когда помогал собирать раскуроченные машины, когда, вместе с единственным его другом, Михалычем, они подолгу сидели в салоне машины, — где было всё привычно, где он знал назначения каждой кнопки и винтика, — пили спирт, и вспоминали былые времена. Он слышал, про зону, на которую попал Терех, он знал, за что его отправили туда. За этот поступок он уважал этого человека, хотя вживую ни разу не видел. Он, среди трёх небольших людских силуэтов он безошибочно определил Егеря: Терех стоял лицом к нему, распрямившись, гордо, без страха глядя смерти в глаза, как подобает настоящему офицеру, — сейчас он понял, что не сможет убить этого человека.

— Стреляй! — крикнул по внутренней связи Чех.